Без корня и полынь не растет

Переехали за лучшей долей на свободные сибирские земли. Сурова Барабинская лесостепь и богата. С трудом освоились на новом месте. Ваша семья пережила все изменения, которые происходили в стране: революцию, Гражданскую войну, создание колхозов и организацию совхозов.

Расслабляться не было времени
Подрастали сыновья-помощники — охотники, рыбаки, земледельцы. Все в руках у них спорилось. Жить бы да радоваться, а тут новая напасть — Великая Отечественная война. Провожала Мария Кузьминична одного сына за другим. Вам едва исполнилось 18 лет. Получили повестку и сразу в военкомат. До Барабинска шли пешком. Мать оставила вас на пороге Барабинского военкомата: «Вернись, сынок, живым», — сказала она и, не оборачиваясь, ушла, сдерживая рыдания.

Долгие годы, Василий Андреевич, вы представляли ее в стеганом ватнике, платке в коричнево-белую клеточку и так быстро удаляющуюся. Домой она вернулась с сухими красными глазами. Расслабляться и жалеть себя не было времени, много работы нужно было переделать, чтобы сгинул этот проклятый Гитлер.

Вы же, Василий Андреевич, после недельной военной подготовки оказались на Ленинградском фронте. К сожалению, город на Неве к обороне не был готов: не хватало оружия, боеприпасов, не были сооружены укрепления, траншеи, не хватало продуктов питания как для населения города, так и для его защитников. Только прибыли на место назначения — и сразу в бой. «Ленинград — колыбель русской революции, город Ленина, и любой ценой не дать немцам захватить его» — таков был приказ командования.

После передышки — снова в бой
Бои шли страшные и тяжелые, стояли насмерть, до последнего патрона. Зима 1941 — 1942 годов была очень холодной: морозы, сильные метели, промозглая сырость, пробирающая до костей. Шесть месяцев вы, Василий Андреевич, и ваши товарищи не были в теплом помещении: траншеи, окопы, хорошо, если землянка и печка-буржуйка, а в основном костер, около которого грелись, сушили одежду и писали письма родным и близким.

Спали где придется, даже стоя, когда шли. Минут 30 подремали — и то хорошо. После короткой передышки снова бой. Фашистам во что бы то ни стало нужно было захватить и уничтожить этот город. Рев самолетов и вой падающих бомб, грохот и лязг гусениц танков, свист снарядов и взрывы, взрывы. Земля содрогалась — многометровые земляные фонтаны несли смерть, дым и гарь.

В одном из таких боев вы были ранены, потеряли сознание и долго не приходили в себя. А в маленькую сибирскую деревушку, которая находилась за несколько тысяч километров от фронта, ушла похоронка-извещение: «Ваш сын, Василий Андреевич Радич, пал смертью храбрых, защищая город Ленинград...» У вашей мамы, Марии Кузьминичны, не хватало сил оплакивать вас, и только поздней ночью, после всех работ, она доставала этот казенный конверт из-за образов (икон), задернутых ситцевой занавеской, и шептала, поглаживая его огрубевшими пальцами: «Не верю. Боже! Спаси и сохрани».

Все было, как в тумане
А через несколько месяцев мать получила от вас письмо. Солдат своей Отчизны, вы снова вернулись в строй: продолжительные бои, огромные потери в людях и технике. Вас убивали и вы убивали. Вы защищали свою землю, Родину, родных и близких. В каждом из вас, защитников Родины, жила надежда на окончание войны только Победой. И эта надежда давала силы и стойкость.

Потом были Курская дуга и форсирование Днепра. И опять ранение. Вы об этом не любили вспоминать: «Все было, как в тумане». Помнятся солдаты из похоронной команды, которые осматривали поле после боя, забирали документы, медальоны смерти, а тела подносили к воронкам из-под снарядов, к траншеям, которые становились братскими могилами.

В последний момент вы застонали. Один из солдат сказал: «Неужели живой?!» Девушки-санитарки утащили на плащ-палатке в укрытие, а затем отправили в медсанбат. Уставший от многодневных операций хирург, снимая обрызганный кровью халат, мимоходом заметил: «Не жилец. Крови много потерял, лицо серо-землистое, да и рана нехорошая. Возможна гангрена. Сибиряк?! Может, и выживет. Они упертые. Готовьте к операции».

А в семью вновь пришло извещение о вашей гибели. Мать понимала, что два раза чуда не бывает, но сердце подсказывало: жив сынок. А тут сон приснился, покойный муж Андрей Гаврилович говорит: «Не плачь, Мария, крепись и жди, приедет наш Васька домой».

Словно в рубашке родился
А вы в это время метались в бреду на госпитальной койке. Мелькали лица врачей, санитарок. После каждого боя новое пополнение в госпитале. Оперируют раненых, делают перевязки, учат ходить, говорить, а некоторых накрывают простыней и молча уносят. Санитарки и медсестры не только ухаживали за больными, но и писали от их имени письма родным и близким.

Вы очнулись от дикой боли в ноге, которой уже не было, ее ампутировали. Получив от вас письмо, Мария Кузьминична верила и не верила, что сын жив. Односельчанки ей говорили: «Ну, Мария, ты под Богом ходишь, да и сынок твой в рубашке родился». А сами с сожалением, тяжело вздыхая, добавляли: «Как же он без ноги-то?»

День Победы, прадедушка, вы встречали уже дома. Учились заново ходить на грубом, тяжелом протезе. Как было больно, знали только вы. Несмотря ни на что, юность, молодость брали свое. Встретили свою Аннушку — Анну Макаровну Макуху. Воспитали семерых детей и всю жизнь работали: у себя в подсобном хозяйстве — «такую ораву нужно было не только накормить, но и приучить к труду, чтобы не разбаловались», бригадиром полеводческой бригады, где всегда перевыполняли план, в лесничестве.

Ради этого стоило жить
Ваши руки тоже не знали праздности. Внуки с честью и достоинством выполняли свой долг служения Отечеству. Ваш внук, который рос около вас с момента рождения (мой будущий папа), долгое время не сообщал родным о своей службе в горячей точке. Узнав об этом, другая женщина-мать (ваша сноха и моя будущая бабушка Надежда Михайловна) кружила по ночам по улицам села и шептала: «Хоть каким, но только живым».

Мало кто знает, что в Барабинском архиве хранятся документы: «Радич Виталий Васильевич проводил миротворческие функции в Хасавюртовском районе Республики Дагестан… Награжден знаком «За отличие в службе» третьей степени».

Не минул горячей точки и внук Александр, а два других — Александр и Валерий (дети старшего сына Николая) — служили в Афганистане почти одновременно, имеют боевые награды.

Ваши внуки охраняли границы Родины, которую вы защищали, а Вячеслав Григорьев стал профессиональным военным. Все они имеют награды и знаки отличия. Я верю, Василий Андреевич, что вы бы гордились ими.

Односельчане помнят вас как трудолюбивого, замкнутого, немногословного человека со сложным характером, а близкие — требовательным, родным и очень ранимым. Ваша самая младшая внучка Ирина — маленький белый комочек с таким же прищуром глаз, любила танцевать перед вами, а вы со светящимся лицом, отложив в сторону деревянный протез, сидя на березовом пеньке, радостно прихлопывали и приговаривали: «Ай да Ирина, ай да внучка! Ни для кого не спляшет, а для деда спляшет. Радость-то какая. Ради этого стоило жить».

Подрастают, прадедушка, ваши правнуки и праправнуки. Вы же начало всех начал, вы наш корень. Не зря говорят: «Без корня и полынь не растет».