О книжках, книгах и колоссальном удовольствии от них

Про своё
— Какие чувства у вас сейчас по отношению к вашей книге, к законченной работе? Или она еще не закончена и вы к ней вернетесь?

— Это случайная книжка... Она была написана мной по-английски, потому что в значительной степени автобиографична, а жизнь моя начиналась не по-русски. Работа далась мне тяжело, и поэтому, когда я ее закончил, даже думать не мог о том, чтобы еще и переводить. Но я и не хотел, чтобы этим занимался кто-то другой. Я поставил точку в 1990 году, а вернулся к работе в 2008-м. Перевел, перечитал, и понял: за это время столько изменилось и во мне, и в мире, что не хотелось бы выпускать книгу в том же виде. А с другой стороны, я не хотел ее менять, делать вид, будто и в 1990 году думал так же, как сейчас… Я решил, что сделаю комментарии по поводу написанного и по поводу того, что сегодня происходит в России, и буду вставлять их по ходу текста. Они выделены другим шрифтом, я думаю, читатель поймет, что к чему. Я проделал эту работу и больше к ней не возвращусь.

Про чужое
— А какая из книг, прочитанных в последнее время, оставила у вас ощущение радости, приподнятого настроения?

— Похожее ощущение я испытал, когда впервые прочитал книжку «Луковица памяти» замечательного немецкого писателя Гюнтера Грасса, лауреата Нобелевской премии и автора знаменитого романа «Жестяной барабан». «Луковица памяти» — это его автобиография, в которой он раскрывается так же, как луковица, когда ее постепенно очищают. Феноменально интересная книга, блистательно написанная. Пожалуй, подобную радость недавно доставил мне фильм «Артист».

Кстати, вас, может быть, удивляет и даже как-то царапает, что я время от времени говорю «книжка», а не «книга». У меня был друг Петер Вайс, который написал замечательные вещи. Когда он говорил о своих произведениях, то называл их именно «книжками». Однажды я у него спросил, почему он не называет их книгами, и он ответил: «Понимаешь, книги писали Толстой и Достоевский. А я пишу книжки». С этой точки зрения употребление слова «книжка» совершенно оправданно.

Про общечеловеческое
— Книги изменились, а люди? Герой нашего времени — какой он?

— Я хотел бы вернуть вас к тому человеку, который сформулировал это понятие, — Михаилу Юрьевичу Лермонтову. Герой нашего времени его века — Печорин. Человек не очень симпатичный: желчный, разочарованный, внешне циничный, на самом деле — одинокий, совершающий иногда очень плохие поступки. И если понимать героя нашего времени как человека, который наиболее характерен для эпохи, то сейчас я не в большом восторге. Я думаю, что герой нашего с вами времени тоже довольно циничен, его интересует больше всего он сам. Он стремится прежде всего к деньгам, потому что понимает: деньги сегодня — это если не всё, то очень многое. Он мало кому верит, если вообще верит, и тоже довольно одинок. Я думаю, что герой нынешнего времени не так уж и сильно отличается от Печорина. Разве что Печорин более воспитан, более интеллигентен и более эрудирован.

Как сказал бы Владимир Познер несколько лет назад, такие сейчас времена.

ФАКТ
Владимир Познер имеет гражданство трёх стран: США, Франции и России.