Какие нам снятся охоты

Но не менее фантасмагоричны и реальные охоты, исполненные самых непредсказуемых ситуаций, невероятных удач и горьких поражений. Весомым доказательством истинности этих утверждений стала для меня новая книга известного сибирского писателя-натуралиста Юрия Чернова «Какие мне снятся охоты», вышедшая накануне его 75-летия.

Знакомство в полвека
С Юрием Владимировичем я знаком уже полвека. На областном радио я 15 лет вел журнал «Моя Сибирь», в котором была страница «Охотничьи зори», где Юрий являлся одним из самых желанных авторов.

Сознаю: объективно и доказательно оценить черновский сборник «Какие мне снятся охоты», в котором около сотни разножанровых сюжетов, трудно.

Увы, никому не дано освоить, подчинить себе весь грандиозный массив охотничье-промысловой лексики, пройти все его дороги и тропы, заглянуть в самые потаенные уголки. Но, если тебе выпало счастье торить в этом волшебном краю свой путик, постарайся быть начеку, гляди в оба. И Юрий Чернов старается. Более полувека с особым прищуром художника смотрит он на дивный мир природы и охоты, примечая в нем новые подробности.

Точно, образно, лаконично
С годами стиль его произведений становится строже, чеканнее, а восприятие сущего метафоричнее. Вот небольшой фрагмент из рассказа «В тростниковых крепях»: «Наше последнее утро на Аптуле выдалось ясным и безветренным. Побелел, заискрился на солнце тростник. Закраины озера схватило прозрачным ледком. Плывешь, а по бегу волны ледок трескается, тенькает, будто из-под лодки разлетаются во все стороны синицы. Аптула опустела. Почти вся местная утка ушла на юг. Еще понурее стал тростник, грустнее машут его метелки…»

Магия бескрайних тростниковых займищ Барабы, северной Кулунды и томского пограничья хорошо знакома не только новосибирским охотникам. Я и сам очарован этим краем. Но, будучи коренным васюганцем, я благодарно прочитал у Чернова следующие строки: «Кому довелось побывать на васюганских просторах весной, тот, конечно, знает, какой разноголосый гомон птиц наполняет каждый уголок этой почти безлюдной земли. Вот и в тот солнечный майский полдень перекликались на ближних и бесконечно далеких стойбищах журавли, зычно и жутковато похохатывали куропачи, а над головами, будто отбившись от стада, ошалело носился и призывно блеял «небесный барашек» — бекас. Но напористее всего по полянам и марям гуляло, как вешняя вода, неумолчное косачиное токование».

Творческая манера Чернова отмечена и такими свойствами, которые позволяют ему усиливать природоведческую глубину своих рассказов. И главная особенность — ненавязчивая, уважительная способность писателя привлекать читателей к сопереживанию, к соучастию в происходящем. Вот, например, небольшая двадцатистраничная повесть «Глухарь из Чуула», в которой автор проявил завидную зоркость натуралиста-следопыта, чуткость к диалектным особенностям сибирского говора, к выразительным деталям таежного быта и поведения своих героев.

Свой путик
Кроме всего, Юрий Чернов — давний, последовательный и упорный противник алчного, бездумного, разрушительного отношения к природе, особенно к сибирской, очень ранимой и уязвимой. И тема борьбы с браконьерством проходит через все его творчество. То в пределах реплики, краткого монолога, сатирического осмеяния, а то и довольно крупного повествования.

Объективно и доказательно оценить весь многосюжетный сборник, пожалуй, невозможно. Но уверенно заявляю, что каждая страница его исполнена реальной, без малейших выдумок, жизнью. Это достигается умелым и точным изображением деталей походного быта, убедительной мотивацией поступков и размышлений героев повествования и безудержным панегириком в честь неуемной охотничьей вольницы духа. Пожелаем же автору этой честной и мудрой философии охоты новых творческих удач на его нелегком, но заманчивом путике!

ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Юрий ЧЕРНОВ:
— Другое дело — охота пешком, на малых озеринках, по берегам проток и речушек! Возьмешь ружье, вдохнешь отлетающий дух истомленных скошенных трав да мимо стожков побредешь за паутинкой навстречу охотничьему счастью…