О презумпции согласия, силе рук и мужестве

Иван ПОРШЕННИКОВ:

Хирург Иван ПОРШЕННИКОВ в свои тридцать с хвостиком имеет послужной список, вызывающий уважение: заместитель главного врача по хирургии областной клинической больницы, руководитель программы по трансплантации печени (исполнитель первой и последующих трансплантаций печени в регионе), победитель в номинации «Молодость. Новаторство. Талант» областного конкурса профессионального мастерства «Врач года — 2012», кандидат медицинских наук, автор многочисленных научных публикаций.

В ответ на реплику журналистов, что он больше похож на студента, чем на маститого хирурга, с улыбкой припомнил, что его действительно иногда сотрудники службы безопасности принимают за студента при входе в родную больницу.

Кто в листе ожидания?
— Иван Анатольевич, трансплантология для областной больницы — достаточно молодое направление, но весьма успешное. У нас создан центр, специализирующийся на пересадке печени. Можно ли сказать, что эти операции и операции по трансплантации почек поставлены на поток?

— Почки пересаживаем с 1988 года. В разные годы производили от 30 до 50 операций. Их на счету ОКБ более 450. К трансплантации печени приступили два года назад, активно занимаемся этим с мая 2011 года. Проведено 19 пересадок.

— Сколько человек сегодня в области нуждаются в таком виде медицинской помощи? По каким показателям отбирают больных для операций?

— Есть такое понятие — лист ожидания. Термин употребляется для обозначения группы лиц, которые уже обследованы, о которых есть информация, что они готовы к трансплантации. В областной больнице пересадку печени ждут 30 человек, почки — более 40. На самом деле нуждающихся значительно больше.

При появлении донора приоритет за наибольшей индивидуальной совместимостью донора и реципиента. На первом месте при прочих равных показаниях — те, у кого состояние тяжелее.

— В этом году в ГНОКБ уже на сто процентов выполнен план по пересадке органов. Удастся ли еще кому-либо помочь до конца года?

— Высокотехнологичную медицинскую помощь мы оказываем в рамках госзаказа. В этом году мы его выполнили, произведя 8 трансплантаций печени и 20 — почек. Но это не значит, что операции прекратятся. Программу поддерживают руководство Новосибирской области и министерство здравоохранения. Мы намереваемся сделать ориентировочно еще 10 — 15 операций за счет дополнительного финансирования. Число их будет зависеть не от наличия средств, а от количества возможных доноров.

Жизнь взаймы
— С донорством есть проблемы?

— Проблемы есть, и не только в нашей стране. Существуют две модели посмертного донорства. Одна называется «испрошенное согласие», вторая — «презумпция согласия». В нашей стране и в половине стран мира принята так называемая презумпция согласия: если человек при жизни не изъявил своего нежелания на изъятие органов, после смерти он может стать донором.

— Изменился ли в последнее время взгляд обывателей на посмертное донорство?

— Если судить по комментариям в Интернете, да. Число негативных отзывов стало меньше, чем было года три назад.

— Часто ли родственники соглашаются на донорство органа или части органа?

— Официальной статистики нет. В большинстве случаев жертвуют частью себя ради близкого человека, ребенка.

— Насколько изъятие органа безопасно для живого донора? У человека две почки. Если остается одна, она берет на себя функции сразу двух. А как с печенью?

— Печень — орган, который можно разделить на две части. Каждая из них будет обладать функциональной и анатомической полноценностью. Это будут две разные печени. Когда рассматривается вопрос родственного донорства, главная задача — не навредить. При корректной оценке состояния органа и здоровья донора, при технически правильном выполнении вмешательства риск минимален. Но он есть. Хотя за всю историю программы родственной трансплантации печени в России летальных исходов не зафиксировано.

С 2012 года родственные трансплантации почки в ГНОКБ осуществляют с использованием минимально травмирующей лапароскопической hand-assisted техники получения органа для трансплантации. У донора остаются небольшие разрезы на теле, послеоперационный период протекает быстро и без особых осложнений.

Следующая высота
— В конце сентября вы побывали на VI Всероссийском съезде трансплантологов, делали доклад о трансплантации печени в Новосибирске. Как отзываются о нашем опыте специалисты ведущих столичных клиник и зарубежные эксперты?

— Этот серьезный международный форум проводится ежегодно. На него съезжаются до 400 — 500 специалистов. Кроме Москвы и Санкт-Петербурга, в России пересадкой печени занимаются в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Краснодаре и Белгороде. Наш новосибирский опыт молод и, к сожалению, пока первый и единственный за Уралом. Коллеги оценивают его довольно высоко. Сформулировать можно примерно так: «Хороший центр, мы будем за вами следить».

— Вы уже многого добились для своего молодого возраста. А какие высоты перед собой ставите?

— Мы думаем об освоении родственной трансплантации печени, о трансплантации поджелудочной железы для пациентов с сахарным диабетом (этой операции уже ждут 10 человек). Планируем заняться трансплантацией роговицы глаза.

— Действительно ли в ОКБ начали делать операции по пересадке печени пациентам с онкологическими заболеваниями? Каковы должны быть показания для успешности таких вмешательств, в чем их специфика?

— Существует совсем немного опухолей печени, при которых пациента можно лечить методом трансплантации. Количество показаний весьма ограниченно. У нас есть уже небольшой опыт, но и в стране он тоже невелик. Успех зависит от того, насколько пациент соответствует критериям, при которых можно выполнять операцию. Для каждой опухоли (гепатоцеллюлярный рак, гепатобластома, гемангиоэндотелиома) они весьма индивидуальны и специфичны.

15 часов за столом
— Сколько времени занимает операция по пересадке органа?

— Самая короткая продолжалась 8 часов, самая длинная — 15.

— И все это время за операционным столом работает одна бригада или вы трудитесь посменно?

— В разных центрах — по-разному. У нас принято: кто начал, тот и закончил.

— Насколько полноценна жизнь человека после трансплантации? Может ли, например, 15-летняя девочка, которой летом пересадили печень, в будущем стать матерью?

— Больших физических ограничений у таких пациентов нет. Люди с пересаженными органами пожизненно должны принимать препараты, подавляющие иммунитет, но современные лекарства таковы, что избирательно действуют лишь на некоторые звенья иммунитета, существенного влияния на качество жизни не оказывая. Наоборот, качество жизни значительно улучшается. Женщины могут рожать детей. Такие случаи есть.

— Каковы перспективы трансплантологии? Ожидаете ли повышения финансирования на будущий год?

— Надеемся и ожидаем, что число операций по пересадке органов приблизится к пятидесяти.

БЛИЦОПРОС
— Качества, необходимые хирургу-трансплантологу?

— Решительность, честность, порядочность.

— А сильные руки для 15-часовых операций?

— Тут дело не в силе рук (смеется), а в крепости ног.

— Как и где отдыхаете?

— С друзьями на природе (люблю горные лыжи). Но это получается редко.

— Как относитесь к утверждениям, что органы имеют память и могут менять привычки, характер реципиента?

— С юмором. Это из области фантастики.