Поговорим по-хорошему

Пожилой человек в матерчатой кепочке развязывает котомку:

— Гули-гули-гули!

На его зов со всей округи тут же полетели голуби. Устраиваются у ног, да не толпой, а миролюбивой компанией: знают, что семечек на всех хватит.

— Ах, вы мои красавцы, ах, вы мои хорошие!

Хорошие красавцы просто пляшут вокруг кормильца. Соскучились, поясняет Илларион Евграфович. И снова к ним:

— Я же вас предупреждал: в субботу у меня баня, не приду. Надо было где-то в другом месте подкормиться.

Но голуби на центральной площади Барабинска в любой день не голодают, видно, не в семечках дело.

— Давайте покажем дамочке, как мы умеем разговаривать!

Они будто ждали приглашения. Один за другим приземляются на его вытянутую руку, гулят, заглядывают в глаза, машут крыльями. Прямо цирк!
Как бабушка учила

Мать родила его в поле, когда жала рожь.

— Бабушка еще утром ее предупреждала: «Не ходи на работу, тебе, похоже, рожать сегодня». Но как не пойдешь, когда велено! И родила в ржаных суслонах. А вечером бабушка положила в люльку иконку Божьей Матери. Та иконка по сей день со мной.

А еще Илларион Шадрин получил от бабушки Василисы наказ любить все живое. Тогда, мол, и оно откликнется любовью, поддержит в жизни.

Учиться пришлось всего четыре года. В пятый класс надо было ехать в соседнее село, где имелась семилетка, а жили — ни одеть, ни обуть. Вот и пришлось мальчишке идти конюшить в артель имени Ворошилова. Основное производство — деревянные ложки, а дело конюшонка — подвозить древесину.

— Бабушкин завет я всегда выполнял: за всю жизнь ни разу никакую животину не ударил. Кнут конюху, конечно, положен, но я им только пощелкивал для пущей важности.

С началом войны таких, как он, парнишек, кто с лошадьми умел управляться, собирали по деревням и отправляли на работу в город. Иллариону выпало работать в Барабинском горкомхозе.

— Из Монголии тогда табун лошадей пригнали. Здоровых раздали по колхозам и организациям, а в коммунальном хозяйстве оставили трех негодящих, от которых все отказались. Среди них и Буланый. Когда гнали, ему лопатку повредили. Жалко, красивый конь, а на трех ногах прыгает. Задумал я его лечить. В ветлечебнице добрая женщина работала, тетя Маруся. Рассказал ей про Буланого и попросил хоть рыбьего жира.

Тетя Маруся отлила лекарства и научила, как втирать в больное место. Как уговорить коня лечиться, он и сам знал.

— Чтоб он не боялся, я ему все как есть рассказал: «Милый, — говорю, — знаю, что тебе больно. Но потерпи, я тебя вылечу». Разотру его хорошенько, а он, веришь ли, губами мою руку прихватывает — благодарит. А потом таким работником стал — ни с кем его не сравнить!

Кругом добрые люди
— К людям бабушка завещала относиться по-доброму?

— Конечно по-доброму. Ты знаешь, какие тогда люди были? Последним куском делились. И это не писатели придумали, все поистине так и было.
Мы от горкомхоза сено косили в Бадажках. На постой определили к местным колхозникам Шмаковым. Горкомхоз рассчитался за нас овсом, может, ведро дал или два. И все. Тетка Марфа наварит овсяного киселя, к нему от себя по паре картошек положит. Что своим ребятишкам, то и нам. Не делила.

Даже большие начальники по-человечески к людям относились. Свой случай расскажу. Я очень хотел учиться, профессию получить. В Барабинске школу ФЗО открыли: бесплатные обед, обмундирование. Три заявления написал, а из горкомхоза не отпускают — работать некому.

И решил я пойти к прокурору. Выложил все как на духу. Он сразу за телефон и нашему директору холку так намылил, что меня в один день уволили и в училище приняли.

Еще слушай. Я за свою жизнь пять созывов депутатом избирался. Улицы мои — частный сектор, грязь непролазная, у трактора в колее гусеницы скрывало. И надумал я возить сюда шлак от котельной. Причем зимой, пока другие его не растащили. Поговорил с избирателями — все за. Собрали бригаду: три мужика у котельной нагружают, я на своей лошадке отвожу, еще трое на месте разгружают. Потом стал трубы водоотводные устанавливать. Прихожу к директору предприятия, объясняю, как людям тяжело жить на такой улице. И прошу, к примеру, экскаватор или грузовик, чтоб какую-то работу выполнить. Только, говорю, денег у меня нет, я всего лишь депутат. И никто никогда не отказал.

С людьми разговаривать надо. Бабушка Василиса учила: с человеком разговор — это с миром общение. Ты к нему по-доброму, и он так же в ответ. А сейчас все живут в суете, общаться им некогда.

Я гуляю всегда много и частенько наблюдаю такую картину: дите малое ревет-надрывается, а молодые родители строжатся над ним, требуют немедленного повиновения. Видно, торопятся куда-то. А у меня всегда с собой пакет с кукурузными палочками, и торопиться мне некуда. Присяду перед мальцом, и начинаем мы разговаривать.

— И что вы говорите этому маленькому диктатору?

— Говорю: «Хороший ты мой, посмотри — солнышко светит, птички летают, мама-папа рядом. Скушай сладенького, порадуй деда». И засмеялось дите, сердечко его успокоилось, и пошла семья дальше.

— Трудно жить в старости, Илларион Евграфович?

— Не-ет. Жить всегда хорошо, а в старости тем более — много радости. Я иду, а соседский пацаненок кричит: «Деда, куда пошел? Птичек кормить?» Я остановлюсь, покалякаем. И мне хорошо, и он кое-что на ус намотал. Силы, конечно, не те. Нынче уж и огород оставил. У сынов дачи, говорят: «Привезем тебе, папка, что надо». Одну картошку воткнули, чтоб земля сорняками не зарастала.

— Но ведь старость — это неминуемые болезни. Как вы умудрились сохранить здоровье? 85 лет, а орел орлом.

— Ты откуда знаешь, что 85? Я всем говорю, что 35 (смеется). Тут тоже есть правило: бессмертную душу нам Господь дал, а за телом самому следить надо.

Я ведь из армии с больной печенью вернулся. Спасибо профкому, пять раз по путевке в Ессентуки съездил. Абсолютно-то здоровых людей не бывает. Или просто мало таких, потому мне не встречались. А обычные люди управляются так: напала хворь — дожми ее до конца и дальше живи.

Орел-то я крепко побитый. На железной дороге работал, и меняли мы как-то колесную пару: поднял непосильное и травмировал позвоночник. Спасибо добрым людям, подсказали: в Омске в медсанчасти № 59 есть хороший мануальщик. Вот он меня на ноги и поставил. Однако с тех пор я на инвалидности, но не ною. По утрам массаж делаю, какую-никакую зарядку, опять же много хожу. Чтобы птичек покормить, мне надо пройти не меньше пяти километров, если в оба конца считать.