Наша Мариночка

Таких семей не должно быть много. Они требуются только для тех, кто в них нуждается

У каждого есть свой шанс. Банальное, казалось бы, объяснение, и не верится, что молодая женщина стала настоящим спасением для трех пожилых людей, руководствуясь только этим побуждением. Примечательно то, что ее жизненная миссия оказалась заразительной. Вслед за Мариной Мосиной несколько семей нашей области пожелали взять на попечение брошенных стариков. Конечно, массовости сотрудники социальных служб в этом направлении не ждут, но эти примеры добра стали неким признаком новой российской истории.

Работы хватает
— Многие уверены, что я дедушек к себе беру ради денег, — с негодованием говорит Марина Мосина, жительница села Волчанки, которая одна из первых в Доволенском районе создала приемную семью для пожилых людей. — Какая здесь корысть? Сколько на таких людях можно заработать? Они же пожилые, больные, ранее сильно выпивали, поэтому не общаются со своими родными. Вы их в баню поведете? А я вожу. Уколы ставить, лечить будете? А я это делаю…

Конечно, нескромно спрашивать женщину о возрасте. Но в данном случае я посчитала это уместным. Марина Мосина отвечает без промедления: «Мне 32». В семье двое детей: Ангелина учится в третьем классе, Роману предстоит через пару лет стать первоклассником. Муж редко бывает дома: занимается сбором пуха и пера, летом косит сено для большого хозяйства. И техника для этого в семье уже есть: трактор, косарка, уазик. В их сарае 14 дойных коров, 12 свиней, куры… Работы хватает, и ложится она в основном на плечи молодой хозяйки.

В ее доме нашли приют три немощных пожилых человека, которые нуждаются в уходе, заботе и посторонней помощи. Я недоумеваю: почему взвалила на себя такое большое хозяйство и чужих людей? Марина с улыбкой гостеприимно накрывает на стол и спокойно рассказывает о своей «нелегкой» доле:

— Зато у нас всегда на столе мясо — вот как хозяйство помогает. Молочко в семье все любят: и дети, и дедушки. В огороде всего всегда много, я не жалуюсь. Семья большая, поэтому часто пеку булочки, пироги, блины.

Приостановится возле стола, расскажет про деда Колю, потом переключится на деда Ваню… Погладила по голове Ромочку, который на минуту забежал на кухню… Заохал в комнате дед Саша, она — к нему: «Помочь?»

— Водички, — отвечает новичок семьи Александр Золотухин.

— Сейчас, деда…

Марина — крепкая русская женщина. Ее движения ловки и уверенны. Чувствуется, что по натуре она боец, всегда готова защитить себя и домочадцев. Несмотря на большую семью, признается, что все успевает: и уроки выучить с дочерью, и за дедушками ухаживать, и по хозяйству управляется самостоятельно (муж вновь на заработках).

— Я и за собой всегда слежу, — замечая мой оценивающий взгляд, отвечает Марина, — всех вечером уложу и всегда себе время уделю. Как без этого? Вы присаживайтесь, за чаем и поговорим, — приглашает она нас с Любовью Ракута, начальником отдела социальной защиты района, за стол. Но вначале поприветствуем подопечных Марины.

Хорошая хозяйка
— Как дела, дед Вань? — спрашивает Любовь Владимировна Ивана Андреевича Томилова.

Дядя Ваня откашлялся, тяжело вздыхая, похрипывая (у него астма), с улыбкой ответил:

— Нормально. Обижаться не на что. Хозяйка хорошая.

Иван Андреевич второй год живет в доме Марины. Ранее находился в комарьевском Доме милосердия, лежал в баклушевской больнице. Однажды разговорился с местной жительницей о том, нет ли нигде семьи, которая могла бы к себе его, старика, взять.

— Потом приехала Марина за мной и забрала меня сюда. Вот я и здесь... У меня дороги другой нету. Хозяйку нашу до этого не знал, я же из Суздалки. А теперь мы — члены ее семьи… Кушать вот так хватает, — Иван Андреевич с улыбкой медленно поднял руку, палец приложил к подбородку. — Готовит она хорошо. Стряпает булочки, блинчики… Вот только курю, а хозяйка этого не любит. Поэтому выхожу на улицу, до сих пор не могу бросить.
Дедушка Ваня говорил без умолку, остановится, переведет дыхание и продолжает: о себе, соседях по комнате и Мариночке.

— У меня родных здесь нет, сын и дочь аж в Краснодаре живут. Такие, как я, помеха для них…

— А для Марины? — перебиваю дедушку.

— Марина взялась… Помеха не помеха, она весь день с нами, нас обихаживает, обстирывает, моет, баню топит. В тесноте и не в обиде… — и указав пальцем в угол под потолком, отвлекся и добавил: — Телевизоров тут много, у каждого свой, ставить некуда. Она общается с нами, всегда зайдет, спросит, что нам приготовить. Она женщина хорошая, супруг ее такой же.

О прошлой жизни, когда была семья и дом, дед Ваня неохотно рассказывает, спросишь, а он все равно разговор сводит к «нашей Мариночке». Он долго и увлеченно вспоминал, покрякивая, как с ней ездил два года назад в Суздалку, чтобы выписаться, оформить документы. И вновь к теме о хозяйке:

— Когда праздники или именины, то мы за общим столом, а как же…

— Такую хозяйку не найти нигде, — добавил Николай Николаевич Табачников, молча лежавший до этого в противоположном углу комнаты.

Кто прошлое помянет…
Он медленно сел на край кровати, поправил рубаху и посмотрел на меня.

— Я три года здесь живу, совсем сроднился. Марина очень хорошо к нам относится, — повел свой рассказ, лишь изредка поднимая на меня глаза. — Она приехала в Довольное (я жил в Довольном!), там ей сказали, что я бездомный… ну, без семьи… Домишко-то у меня был… Спросила: «Поедешь ко мне?» Я решился, собрал шмотки, дрова и переехал сюда. Так и живу. Был один в комнате, потом этого привезли (указывает на Ивана Андреевича. — Прим. авт.), потом бабушку привезли, она тяжелая была… Марина все, что надо, покупает, знает, кто из нас что любит. И печенье, и конфеты, когда и мороженое принесет.

— Она строгая? — спрашиваю.

— Нет… Я же тоже курил, как бешеная собака, а она меня отвадила. Дома не разрешает, говорит: «Иди на улицу», так и бросил.

— А 50 грамм разрешает?

— Когда как, — мой вопрос вызвал улыбку у обоих дедушек, хрипло посмеялись и Николай Николаевич продолжил: — Дает… на день рождения, в праздник.

Николай Николаевич, хотя здоровья сейчас и не хватает, на месте сидеть не любит: то летом топорища оптесывает, то забор подколотит. Хозяин ему уголок в сарае выделил для хранения инструментов, и с весны до поздней осени он что-то пилит, строгает. Да и на кухне с радостью поможет хозяйке.

— Марина как мужик — сама все умеет, даже гвозди забивать… Молодец! Веселая, хорошая бабеночка!

В комнате дедушек у Марины сейчас проживают три пожилых человека. Последним присоединился Александр Александрович. По годам он не такой уж престарелый, ему 64 года, но здоровье растерял. Сельским жителем стал недавно, и тут случилась с ним беда: отморозил ноги, пришлось ампутировать части стоп. Совсем слабым и обессиленным привезла его Марина в свой дом.

Хозяйка замечает, что тесновато дедушкам вместе жить, но это ненадолго. Вскоре они начнут пристраивать несколько комнат, чтобы ее подопечным было свободно.

Так и живут втроем дедушки Иван, Николай и Александр в семье Марины Мосиной. Лишь изредка и только Марине рассказывают о своей жизни, вспоминают прошлое.

«Любви во мне хватит»
Как в молодой семье оказались пожилые люди с непростой судьбой, надорванным здоровьем, пристрастием к алкоголю, которых никто из родных не ждал, не звал? Зачем молодой женщине взваливать на себя такую обузу?

Она объясняет просто: «У каждого есть шанс. Пока во мне будут силы, я буду помогать именно тем, кому неоткуда ждать помощи и внимания».

Около десяти лет назад у Марины сильно заболела мама. Ей как самой старшей из сестер пришлось проводить с мамой больше времени, часто бывать с ней в больнице. Марина научилась ставить уколы, капельницы, разбираться в лекарствах и правильно ухаживать за больным человеком. Именно тогда она обратила внимание на одинокого пожилого Михаила Алексеевича Агаркова, который с трудом справлялся с бытом. Марина иногда заходила к нему, помогала протопить печь, занести в дом дрова, уголь, воды. Сама не заметила, как привыкла.

Когда умерла мама, Марина сильно переживала, все внимание переключила на дедушку-соседа, который к тому времени с трудом передвигался. Ей стало жаль старика, поэтому предложила переехать в ее дом, где она могла больше уделить внимания. Когда Михаил Алексеевич умер, Марина поняла, что ей чего-то не хватает — нужно о ком-то заботиться, ухаживать. Вот тогда-то она встретила Николая Николаевича.

— Через год к нам стал проситься Иван Томилов, — рассказывала Марина, — я спросила совета у Николая Николаевича, он у меня глава, первый, без его ведома я бы никого не взяла. Раньше я забирала лежачую бабушку, у нее никак не заживала рана после операции. Я ее сама обрабатывала, но прожила она недолго.

Когда позвонили из социальной защиты и попросили взять под опеку Александра Александровича Золотухина, Марина вновь собрала совет дедушек, рассказала о нем, о планах пристроить еще одну комнату к дому. Дедушки дали согласие.

— Сколько раз слышала, что отказываются от своих больных стариков. Я — нет. Любви во мне хватает, я их не обделяю, я с ними как с детьми. Это мама научила меня сострадать людям, как будто она еще со мной.

— Тяжело бывает?..

— Бывает. На кровати полежу, успокоюсь и опять иду — за меня никто не будет делать. У каждого шанс есть. Знаете, как Николай Табачников хочет жить? А у него здоровье слабое, приступы… Я ему в такие минуты говорю: «Тебя взяла, чтобы ты не умирал, ты живи». Он даже бросил курить. Мне и дети помогают: если дедушки попросят о чем-нибудь, а Ангелина сама не сможет, тогда только меня зовет.

Я все пытаю хозяйку: «Они же обидчивые, больные, могут сгоряча крепкое словцо сказать…» Она соглашается, а потом удивленно смотрит на меня, словно я ее не понимаю, и начинает вновь объяснять:

— Психика у них надорванная, к каждому свой подход нужен. Я кому-то доброе слово скажу, а Табачников ревнует… С мужем моим вечерами сидят, чая попьют, поговорят…

Как-то зашла в гости к Марине жительница села и попросила рассказать о дедушках. Конечно, насторожилась хозяйка, мол, опять в ее жизнь лезут, но Валентина Владимировна Губина высказала намерение взять в семью человека, который требует ухода. У Марины сейчас многие об этом спрашивают. Видно, прошло достаточно времени, многие земляки убедились, что так «не разбогатеешь», успокоились и стали интересоваться.

— Сколько у меня здоровье будет, я буду жить только ими, — без сомнения говорит Марина Мосина. — Я не выбираю дедушек, кто просится, тех и беру. Знаете, Сан Саныч Золотухин у меня около месяца, уже окреп, начал идти на контакт, разговаривать. Коляска у меня есть, пока так передвигаться будет, а потом искусственную культю сделаем, чтобы он сам смог хоть по комнате ходить… Недавно начал звонить инвалид-колясочник из Речкуновки, просится к нам. Откуда он про нас узнал? Я ему объяснила, что тесно. Вот комнату пристроим, тогда подумаем.
Когда мы прощались с хозяйкой и ее подопечными, стоявшая рядом с нами Ангелина тихо и скромно сказала:

— У меня мама добрая. Я ее жалею, помогаю и за братиком присматриваю.