Первые советские новогодние открытки появились после разгрома фашистов под Москвой
Как отмечали Новый год 30–40 лет назад? Примерно так же, как и сейчас. Но есть период в истории, когда праздника с елкой, Дедом Морозом и Снегурочкой как бы не существовало.
С первых лет советской власти и разубранная елка, и сам новогодний праздник не особенно поощрялись. Что касается новогодних открыток, то в 1920-х — начале 1930-х годов их не печатали.
И вот она, нарядная, вернулась
28 декабря 1935 года знаменитый партиец Павел Постышев выступил в «Правде» в защиту детских новогодних елок.
Все началось с того, что четверо высокопоставленных вождей во главе со Сталиным 27 декабря 1935 года ехали в машине по Москве, осматривая предновогоднюю столицу. Вот как об этом в своих мемуарах рассказывал Н. С. Хрущев: «Вышли мы, сели в машину Сталина. Поместились все в одной. Ехали и разговаривали. Постышев поднял тогда вопрос: «Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция, и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость, — рождественская елка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям елку?». Сталин поддержал его: «Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим».
Сказано — сделано. Уже 28 декабря 1935 года в «Правде» вышла заметка Павла Постышева: «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!». «Какие-то, не иначе как «левые», загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею, — писал П. П. Постышев. — Следует этому неправильному осуждению елки положить конец. В школах, детских домах, во дворцах пионеров, в детских клубах, кино и театрах — везде должна быть елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек».
Тотчас после выхода в свет газеты «Правда» сотни тысяч елок по всей стране появились в открытой продаже, их, не таясь, несли домой, ставили на городских и сельских площадях, украшали. Времени с 28 по 31 декабря 1935 года было мало, и, конечно, подготовиться к празднику во всей необъятной стране успели немногие.
Вместо Деда Мороза — солдат
Таким образом, отмечать Новый год начали с 1936 года. А вот открытки почему-то долго еще не печатались, хотя поздравления с Новым годом посылались к празднику в письмах.
Только в декабре 1941 года, после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, появились новогодние открытки — в Кремле было принято решение таким образом известить советский народ о победе Красной армии.
В Москве вышло 16 различных новогодних карточек тиражом от 100 до 750 тысяч каждая. В блокадном Ленинграде тиражи были меньше, зато сюжеты разнообразнее. Ленинградские и московские открытки разошлись по всей стране.
Что это были за открытки? Они целиком соответствовали духу тяжелого военного времени. По сути, это были агитлистовки. На одной из них — устремленный в атаку, по-зимнему одетый, в каске и с автоматом боец Красной армии, увлекающий за собой других солдат, под ногами — убитые немцы, рядом — танки.
Подпись в нижней части этой открытки гласит:
«Врага с пути сметающий,
К победе приведет
Великий наступающий
Народной славы год».
«Психология» военной открытки
Почтовые открытки военного времени объединяли фронт и тыл: воинам напоминали, что на войне они для того, чтобы защитить страну, убить посягнувшего на их землю агрессора.
Для солдата было очень важным иметь такую открытку с родины, которая словно говорила ему: «Я жду тебя. Есть такое место, где царит мир, где тебя любят и ждут, и поэтому стоит продолжать борьбу».
Полные фантазии, надежд, творчества и в то же время насквозь идеологизированные почтовые открытки годами служили мостиком между фронтом и тылом. И солдаты черпали из них силы, крушили ненавистного врага. Равно как открытки с фронта укрепляли дух тружеников тыла, заставляли их работать с утроенной энергией во имя того, чтобы советские солдаты ни в чем не нуждались, во имя победы над немецко-фашистской чумой…
Почтовые открытки были вестником надежды. В ожесточенных кровопролитных боях с гитлеровскими агрессорами, когда погибало большое число солдат, когда целые города и села превращались в руины, эта надежда была порой для многих солдат тем, что держало их в жизни, это было единственное, что давало силы и мужество.
Открытки показывали, что победа в войне — единственный путь, который вернет их домой. Другого пути не дано.
«Лети с приветом, вернись с ответом»
Открытки военных лет теперь встречаются все реже. Ценность их, естественно, очень высокая. Их берегут, и не только коллекционеры. Новый год все-таки праздник особый, важный, главный.
С окончанием войны новогодние открытки опять кому-то наверху чем-то не угодили. Очень редко встречаются открытки с праздничными сюжетами второй половины 1940-х годов. Они очень строгие и однообразные: чаще всего Кремль с горящей звездой на Спасской башне и надпись без всяких вольностей — «С Новым годом!».
Отсутствие выбора, острый дефицит поздравительных открыток породили свойственное, видимо, только нашей стране явление — самиздат. Шустрые ребята, работавшие под глухонемых, стали распространять кустарные, не лучшего качества, открытки. Что интересно, в основе этой кустарщины лежат сюжеты дореволюционных или трофейных открыток. Новогодние открытки переснимали, приписывали к надписи «С Новым годом!» дополнение — «С новым счастьем!» или «Лети с приветом, вернись с ответом!». Раскрашивали анилиновыми красками. Таких открыток по всей стране гуляло великое множество. Они и сейчас есть у коллекционеров, но у немногих.
Переломным стал 1953 год. Тогда, в период общего потепления после смерти Сталина, небывалым тиражом — 15 миллионов экземпляров — Министерство связи СССР выпустило рисованную цветную новогоднюю открытку художника Евгения Гундобина с детьми на санках и Дедом Морозом. С этой открытки и начался многочисленный парад Морозов, Снегурочек, украшенных гирляндами, шарами, зверюшками елок, хороводящих ребятишек. Словом, начался регулярный выпуск красивых открыток, возвещающих о добром и веселом празднике.
