Что было, то сплыло?

Оказывается, укрепление и развитие сельскохозяйственного прудового рыбоводства может в какой-то степени воспрепятствовать негативным процессам в сельской местности.

В 1977 году меня пригласили работать в производственное объединение «Новосибирскрыбпром». До этого рассказывали, что практикуемое зарыбление озер с хищными рыбами мелкими сеголетками сазана неэффективно, что предлагали рыбпрому перейти на более крупный стандарт. Но руководство якобы настолько консервативно, что доказать ему ничего невозможно, остается одно — писать в центральные газеты, чуть ли не в ООН.

Приступив к работе, я убедился, что промысловая отдача от 5 — 10, максимум 15-граммового посадочного материала ничтожна: окуни и другие хищники поедают молодь. Сопоставив размеры этих антагонистов, понял, что выход в увеличении посадочной массы до 30 — 50 граммов. Сделал расчеты, подготовил предложение и пришел к генеральному директору. Степан Сергеевич Захаров посмотрел и сказал, что это не годится потому-то, потому-то и потому-то.

— И вообще не наводи тень на плетень! — подытожил руководитель.

Говоря так о Степане Сергеевиче, я не хочу бросить на него даже малейшую тень. Он уверенно вел своё «рыболовное судно». Это знающий, умный, волевой, смелый и решительный тогдашний руководитель. Чего стоит одно только отгораживание Юдинского плеса от основного зеркала озера Чаны 12-километровой дамбой — этот проект века в рыбном хозяйстве области, спасший один из крупнейших водоемов России от утраты своего рыбохозяйственного значения. Под руководством Захарова построили четыре озерных рыбопитомника, сооружали пятый. В озерах половину улова составляли ценные виды рыб — сазан, пелядь, муксун. Объединение считалось одним из лучших в Минрыбхозе. Еще раньше я пришел от имени народного контроля проверять деятельность руководимого Степаном Сергеевичем предприятия, тот не постеснялся, когда зашла речь, в резкой форме указать на недостатки в прудовом рыбоводстве опекаемых мною совхозов и колхозов. Хотя он был лицом проверяемым, а я проверяющим. Да что говорить обо мне, Захаров и министерских-то чиновников не жаловал, прямо высказывая в лицо то, что о них думал, и его откровенно побаивались. Он мог простить или спустить на тормозах даже серьезную оплошность подчиненного, если видел, что человек старается, не ленится и не халтурит. Поэтому я вышел из кабинета, нисколько не обидевшись. За его широкой спиной работалось уверенно, и рад, что мне довелось трудиться с таким человеком около десяти лет.

Проанализировав замечания руководителя, понял: по одному вопросу прав он, а по основному — я. Но теперь надо суметь аргументированно доказать, что крупных сеголетков сазана и в питомниках рыбпрома выращивать можно. Лично-то у меня такой опыт уже имелся. Поднял годовые отчеты и увидел, что иногда такая рыба в некоторых прудах появлялась, как говорится, без специальных усилий. При следующем посещении Захарова я признал, что по первому вопросу прав он и что я учту это в работе.

— Ну вот, я же говорил! — удовлетворенно произнес начальник.

В свою очередь я напомнил ему, что и до меня такой рыбопосадочный материал иногда выращивался. И высказал конкретные предложения организовать теперь уже направленное его производство. Что интересно, я не встретил никакой упертости. Мое предложение было принято. Оказывается, требовалось просто толково доказать. Надобность обращаться в ООН отпала.

Дальше пошло еще интереснее. Я подготовил, а Захаров утвердил положение о сдельно-премиальной оплате труда, которая материально стимулировала производство именно крупных сеголетков. В блаженной успокоенности ждали мы выращивание неподвластных окуню рыб. Осенью рыбопитомники «выдали на-гора» многие миллионы… снова той же мелюзги. Пряник не сработал. Рыбоводы не прельстились на посуленную прибавку к зарплате и решили не рисковать, опять посадив весной личинок погуще в пруды, рассчитывая взять если не качеством, то количеством.

Пришлось браться за кнут. Строжайший приказ Захарова — посадить весной в следующем году личинок в пруды столько-то и ни одной больше плюс та же заинтересовывающая система оплаты труда. И пряник с кнутом подействовали: все питомники вырастили то, что надо.

Этот пример перекликается с нашими реформами, когда после строго государственного регулирования всех сторон общественно-экономической жизни страны общество было брошено в чисто рыночные отношения в надежде, что рынок все отрегулирует сам. Но если в рыбпроме на выправление положения понадобилось всего два года, то нашим государственным мужам, самоустранившимся от регулирования рыночных отношений, не хватает и 15 лет взять в толк, что и рынком надо управлять, чтобы вытащить страну и народ из разрухи и нищеты.

Был в рыбпроме еще один руководитель, которому я подчинялся: это заместитель генерального директора по рыбоводству Федор Федорович Шефер. Он имел высшее, хотя и заочное, но именно «рыбное» образование, неплохо знал свое дело и как истинный представитель своей нации (немец, уехавший позже в Германию) был пунктуальным, требовательным. Хороший организатор и хозяйственник, имел большие связи, что в те времена было полезно для работы.

Помню, однажды на Новосибирском рыбопитомнике в инкубационном цехе, что под городом Камень-на-Оби, где инкубировалось несколько сот миллионов икры пеляди, резко возрос ее отход. Мы с Шефером выехали туда и установили, что это является следствием ухудшения качества обской воды, так как из-за прорыва отстойника на одном барнаульском предприятии в Обь попало сто тонн вредных веществ. В течение нескольких дней Федор Федорович выполнил сложную работу — перевод крупного инкубационного цеха на замкнутый цикл водоснабжения, что было осуществлено впервые. Икру спасли. В общем, тандем руководителей рыбпрома в вопросах рыбоводства Захаров — Шефер был хороший.

Работать с последним было достаточно сложно, но интересно. Он ценил и меня как специалиста, и мою готовность к выполнению любых поручений, к командировкам. Но его хорошие качества во многом смазывались грубостью к подчиненным, иногда даже в присутствии других работников, чего ныне здравствующий Степан Сергеевич Захаров при кажущейся внешней грубоватости никогда не позволял себе.

Но вернемся к существу работы рыбпрома. Захаров со своей командой заложил прочный фундамент рыбного хозяйства. И сейчас естественно было бы иметь уже изобилие рыбы. Но где оно? Где былое наличие ценных видов рыб в водоемах?! Если раньше процент сазана и пеляди доходил в уловах порой до 50, то теперь не превышает и десяти процентов, а пелядь вообще исчезла. Да и общие уловы упали в несколько раз. Теперь, оказывается, даже на окуня, который в те времена считался малоценной рыбой устанавливается квота вылова. Получилось, как в бардовской песне: «Что было, то сплыло, что было, то сплыло, и нет ничего».

Раньше ни о каком нормировании лова в озерах речи и быть не могло. Наоборот, старались выловить как можно больше, чтобы повысить так называемый промысловый возврат и эффективность ежегодного вселения сазана и сиговых рыб. К тому же сазан плохо поддавался вылову, он активно уходил из неводов. Но что это за красавец — 3 — 5-килограммовый сазан. Отличнейшее сырье для деликатесных балыков в рыбоперерабатывающих цехах, которых под руководством того же Степана Сергеевича Захарова построили в достатке. А вам приходилось, уважаемый читатель, отведать вяленую пелядку? Я ее готовлю так: сначала крепко и долго просаливаю, а перед употреблением хорошо вымачиваю и слегка подвяливаю. Мои друзья пробуют такую вкуснятину даже без хлеба, не уставая нахваливать.

Была одна особенность советских времен. Все руководители областных структур, имеющие отношение к рыбному хозяйству, ежегодно отчитывались на бюро обкома КПСС во главе с первым секретарем. Очень действенными являлись проверки народным контролем. Выявленные недостатки обсуждались на общих собраниях, намечались сроки их устранения. И руководители всех рангов знали, что точно через пять лет народный контроль начнет с проверки устранения ранее выявленных огрехов, и с трепетом, как готовятся к сложному экзамену, все эти годы устраняли нарушения. Пресс контроля был такой, что некоторые не выдерживали, уходили. «Сдавались люди слабые, — как писал Некрасов, — а сильные за вотчину стояли хорошо».

Но и сейчас не все потеряно. Сохранились, а кое-где даже и окрепли кадры знающих людей. Если раньше НИИ рыбного хозяйства и кузница кадров — кафедра зоологии и рыбоводства Новосибирского госагроуниверситета — возглавлялись кандидатами наук или даже лицами без ученой степени, то теперь этими учреждениями уже многие годы руководят доктора наук — Александр Алексеевич Ростовцев и Ирина Владимировна Морузи. Не сдает своих позиций старейший рыбовод Сибири доктор наук Зинаида Александровна Иванова. Кандидатами наук по рыбоводству являются главный специалист областного управления по использованию животных ресурсов Владимир Алексеевич Рудов, директор рыбстанции Юрий Федосеевич Малышев. Есть и хорошо образованные высококлассные специалисты-рыбники: Александр Владимирович Вдовченко в рыбпроме, Николай Александрович Дубинин, Виктор Петрович Гончаров в агроуниверситете и немало других. Кроме того, сейчас решающее значение приобрел фактор личной материальной заинтересованности, недостаток которого в свое время очень тормозил развитие сельхозрыбоводства. Дело за тем, чтобы организованно повести восстановление рыбного хозяйства области.