Космонавты по поселку не ходили

Возле этой станции находился поселок (впоследствии город) Ленинск — жилой район космодрома Байконур, где мне предстояло жить и работать.

Окна нашей комнаты выходили на главную улицу поселка — Центральную. По другую сторону её находился тренировочный центр космонавтов. Было хорошо видно, как по утрам космонавты выходили строем на физзарядку, а в течение дня занимались на спортивных снарядах, играли в волейбол, баскетбол. Космонавты по поселку не ходили, передвигались в специально оборудованном автобусе нежно-голубого цвета с белыми шторками.

Рано утром поезд, именуемый мотовозом, развозил военнослужащих по площадкам километров за 50 — 70 от жилой зоны. Там были МИКи (монтажно-испытательные корпуса, где производилась окончательная сборка ракеты и испытание отдельных ее узлов), а также стартовые площадки.

Один из МИКов мне посчастливилось посетить, когда мы, участники хора Дома офицеров, ездили на рабочие площадки с концертами: на тех площадках жили военнослужащие срочной службы. МИК представлял собой огромный бетонный модуль высотой 65 метров и несколько сотен метров в длину. Такое укрытие предназначалось для защиты всей «сигары» (или части) ракеты и людей, обслуживающих ее, от палящего солнца. Были и сильные горячие ветры с песком, а ночи — такими жаркими и душными, что приходилось укрываться мокрыми простынями.

Молодые ребята-офицеры работали непосредственно на стартах при запуске ракет, но располагались в укрытиях-бункерах. Все находящиеся там сотрудники — военные или гражданские — имели при себе специальные жетоны на случай непредвиденных обстоятельств. Выходных и праздничных дней, как правило, не было. Дружили семьями, в праздники собирались без мужей — жены и дети. Строго соблюдался сухой закон.

Работала я на метеорологической станции, затерявшейся в песках. Нас возили на автобусе километров за пять-шесть. Кругом, насколько видит глаз, — пустыня. Ранней весной она была похожа на море из разноцветных тюльпанов. За лето все выгорало, «носились» одни перекати-поле. Метеостанция включала в себя небольшой двухэтажный домик, эллинг, где надували газом метеорологические шары, и две радиолокационные станции.

Хорошо помню день запуска на орбиту корабля «Восток» с Юрием Гагариным. Утром несколько чаще запускали в небо зонды с радиопередатчиками: значит, что-то важное будет происходить на старте?! Часов в 11 дня 12 апреля 1961 года на горизонте, на чистом голубом небе, появился огромный яркий, огненный шар (второе солнце!), набрав определенную высоту, лег на курс. Через несколько секунд до нас дошел мощный гул двигателей ракеты-носителя. А через час с небольшим объявили по радио, что в космосе советский человек! Начальник станции только тогда «сознался», что в пять часов утра Юрий Гагарин был на станции, ознакомился с метеообстановкой, расписался на синоптической карте, которую нам показали. Мы, конечно, радовались и гордились, как и все люди, что наш человек впервые поднялся в космос и что мы сами причастны к этому!

На Байконуре нам пришлось переживать не только радостные, счастливые минуты, но и трагические события. Одно из них — взрыв ракеты прямо на старте.

Утро началось как обычно, а к вечеру, когда уже стемнело, по поселку поползли слухи: кто-то видел яркое зарево, кто-то заметил, что к военному госпиталю зачастили санитарные машины. Нас охватила тревога: наши (мужья, отцы или дети) все там — на стартовой площадке... Только к утру следующего дня вернулись домой те, кто остался жив. А произошло вот что.

23 октября 1960 года к 17 часам ракета была уже установлена в вертикальное положение. Но старт по техническим причинам не состоялся: ошибочно сработал отсечной клапан первой ступени. Запуск решили перенести на сутки. Времени на устранение неполадки было в обрез, ход работ контролировал сам Никита Хрущев. На космодром прибыл и главный маршал артиллерии Митрофан Неделин, заместитель министра обороны СССР и главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения.

На стартовой площадке, кроме тех, кто в бункерах, 24 октября собралось более двухсот человек — высококлассных специалистов. До объявления тридцатиминутной готовности все было нормально. И вдруг... произошло непоправимое — ракету и стартовые сооружения поглотил огненный смерч. В этот момент автоматически включилась кинокамера, которая и должна была заснять старт. Бесстрастная пленка донесла до оставшихся жить жуткую картину: еще живые люди стали огненными факелами. Вот в этом аду и погиб маршал Неделин, хотя официальная версия его смерти была другая.

Погибших хоронили все жители поселка. День был пасмурный, моросил дождь — и десятки гробов красного цвета у вырытой общей могилы, на крышках — новые, защитного цвета, фуражки... В братской могиле, как мне помнится, было захоронено более ста человек, многих погибших солдат, офицеров забрали родственники.

Все, что происходило на Байконуре, было под грифом «совершенно секретно». Каждый, кто впервые прибывал на космодром, давал подписку о неразглашении государственной тайны в течение многих последующих лет. Первую небольшую заметку об этой крупной аварии на космодроме «Байконур» я прочитала в одной из центральных газет только через тридцать лет.