Духовный подвиг как спасенье

«Пока я жив, не допущу этого! Не допущу, чтоб у пустынников был огонь. Молитва пламенная должна согревать вас. Кому такое житие не под силу — возвращайтесь из пустыни в обитель!»

Человек, сознательно оставлявший все мирские радости и тревоги и удалявшийся в дикие, безлюдные места, чтобы целиком посвятить себя Богу и молитве, испытывал немыслимые для большинства из нас тяготы. Кроме хлеба, взятого в монастырской трапезной, пищи он не имел практически никакой, за исключением редких растений и кореньев. Вода — далеко. Немногие были способны на настоящий духовный подвиг. А имена тех, кто действительно сумел переломить себя, обретя в награду новый смысл своего земного существования, дошли до нас в преданиях.

Монастырь Святого Герасима Иорданского основан в пятом веке на развалинах древнейшей в Палестине лавры Каламон. Он располагается на том самом месте, где по преданию останавливалось Святое семейство, бежавшее от царя Ирода в Египет.

Рассказывают, что когда здесь ночевали праведные Иосиф и Мария с младенцем Иисусом, на их скромное пристанище напали разбойники. В шайке была женщина, державшая на руках плачущего от голода малыша. У матери не было молока, и ребенок страдал. Богородица сжалилась над бедным дитя и покормила его своей грудью. В благодарность жестокие разбойники не причинили вреда семейству и удалились восвояси. Прошли годы. Мальчик тот вырос в воровской среде и, естественно, тоже стал разбойником. Но благодать, полученная им в детстве, не прошла даром. По преданию этот выросший мальчик был одним из двух разбойников, которых распяли одновременно с Христом. Он покаялся уже будучи на кресте, сказав: «Помяни, Господи, меня в царствии твоем...»

Прибывающих гостей монастырь встречает радостным звоном и веселым щебетом птиц, потому и мы, как, наверное, все прочие паломники, входили в эти стены с улыбками на устах. Можно без преувеличения сказать, что и в дальнейшем улыбка нас почти не покидала, потому что в этой маленькой, но такой уютной обители повсюду встречались изображения не только самого преподобного Герасима, но и преданного ему льва. Здесь под высоким кустом, рядом с лесенкой, каменная скульптура льва, положившего лапу на щит с символикой Греческой православной церкви. А там — крохотный лев, растянувшийся поперек маленькой лавочки. В монастыре тут и там видны стремянки и следы продолжающегося ремонта. Некоторое время назад случилось землетрясение (как ни странно представить его в пустыне), повредившее стены и свод.

О визите в это удивительное место Святого семейства с младенцем Иисусом напоминает икона Божией Матери «Млекопитающая» в верхней церкви монастыря и, конечно, сама пещера, в которой ночевали Иосиф и Мария со Спасителем. В нижней церкви покоятся кости и черепа усопших монахов. Не было такого монастыря на палестинской земле, где бы мы не встретили этого печального напоминания о нашествии турок и их жестокости.

Верхний храм называют трехпрестольным. Здесь много русских икон. Храм также имеет придел, посвященный преподобной Марии Египетской, житие которой, как известно, дошло до нас благодаря старцу Зосиме, подвизавшемуся в безлюдных местах неподалеку отсюда. Когда начинался Великий пост, все иноки покидали обитель. Они удалялись в пустыню, где усердно молились. А возвращались в монастырь только к Вербному воскресенью. Так старец Зосима однажды ушел в Иудейскую пустыню, где и встретился с Марией Египетской, и она рассказала ему свою историю.

В журнале «Православие и мир» как-то был помещен очерк Наталии Сухининой «За Иорданом, в пустыне жаркой...», поведавший ярким, образным языком об этом удивительном событии. Вот его фрагмент.

«...Мария Египетская — зовем мы ее теперь, ведь она была родом из Египта. Святая Божия угодница, чья жизнь изумляет, восхищает и даже поражает наши немощные, боящиеся чудес сердца. 47 лет прожила Мария в палестинской пустыне за Иорданом, 47 лет! Одна, без людей, без пищи, без крова.

Человеку невозможно здесь. Человек немощен. А Мария Египетская?

В одном из палестинских монастырей (в монастыре Герасима Иорданского. — Е. К.) жил старец Зосима. Удивлял своим аскетическим образом жизни всю знавшую его братию. В первый день Великого поста братия, испросив друг у друга прощения, уходила в пустыню и весь пост пребывала там в покаянной молитве. Вот и Зосима поклонился в пояс братьям-инокам и пошел. Семь долгих недель Великого поста предстояло ему провести в палестинской пустыне. И вдруг, когда молился под потемневшим небом, увидел он человека. Зосима к нему — человек от него. Взмолился Зосима: «Не убегай, не сделаю тебе зла. Кто ты, почему здесь?» И услышал ответ: «Прости меня, я не могу предстать перед тобой. Я — женщина. Я нага и прикрыться мне нечем».

Зосима, недолго думая, бросил женщине свою убогую одежду. Та прикрыла наготу и приблизилась к старцу. И он увидел почти до черноты опаленное лицо, белые, как овечья шерсть, волосы, иссохшее тело. Перед ним действительно стояла женщина. Откуда взялась она в этой дикой пустыне?

— Да, Зосима, я женщина...

Он сначала не удивился, не сразу понял, что женщина называет его по имени. А понял — растерялся. Прозорливая?

— Благослови меня, святый отче, ты же не просто монах — священник.

И опять удивился старец — откуда ей известно про его священнический сан? Ведь на нем только ветхое рубище. И он взмолился, прося рассказать о том, как попала она за Иордан, откуда родом. И — услышал. О корабле, о юной блуднице, об иконе, голос которой благословил идти искать спасения за Иорданом.

— Сколько же лет ты живешь в этой пустыне?

— Сорок семь лет уже...

— А чем питаешься здесь?

— Я купила на три монетки три хлеба. Они засохли, превратились в камень, вот их-то понемногу вкушала я несколько лет, а потом попадались колючки, кое-какая трава.

— И что же, никакой соблазн не смутил тебя за столько лет?

— Нет, отче, нет, было очень трудно. Страшнее лютых зверей мучили меня греховные мысли. Как мечтала я о вине и мясе! Не раз каталась по земле в страшных муках, моля Бога избавить меня от плотских мыслей и видений. Страсть истязала меня не год и не два, а семнадцать лет.

— Встречала ли ты кого-нибудь в пустыне?

— Нет, Зосима, ты первый за сорок семь лет человек, которого я встретила. Потому и бежала от тебя, ведь одежда моя давно истлела.

На прощание женщина попросила старца о милости: на следующий год не ходить Великим постом в пустыню, а перед самой Пасхой прийти к берегу Иордана и принести для причастия святые дары. «Да ты и не уйдешь, даже если захочешь». Только через год, болея тяжким недугом, понял Зосима эти слова святой женщины. Он вынужден был остаться в монастыре, тогда как братия отправилась по обычаю в пустыню для духовных подвигов.

А перед самой Пасхой, немного окрепнув, пришел старец к назначенному месту. Мария подошла к нему, поклонилась. Старец передал ей дары, и она причастилась. «Приходи через год к тому месту, где мы беседовали с тобой в первый раз», — сказала она на прощанье.

И опять идет Зосима через год к удивительной подвижнице. И видит ее мертвую. Лежащую на другой стороне реки лицом к востоку. Руки сложены на груди. Переправился на тот берег, увидел рядом на песке надпись: «Погреби, авва Зосима, смиренную Марию». Так он впервые узнал ее имя. Но ведь Мария рассказывала ему, что не обучена грамоте! Кто же начертал на песке ее имя? Старец отпел Марию, похоронил. А вернувшись в монастырь, рассказал о ней братии. Почти до ста лет дожил в монастыре Зосима. А после его смерти рассказ о Марии Египетской стали передавать из уст в уста. Впервые описал ее житие старец Софроний, ставший потом Иерусалимским патриархом...»

(Продолжение следует.)