Славка

Все одноклассники давно покинули родные края. Один Славка остался верен малой родине. Расставшись с женой, много лет жил один в родительском доме. Приехав в очередной раз, узнаю, что Славка уезжает из Зайцево навсегда. Судьбе было угодно соединить семью. На завтра был назначен отъезд. Мы сидим с другом на крылечке. Разговариваем.

— Ты знаешь, не веришь, так поверишь, что есть что-то такое... Домовой, или как это явление назвать? Есть, есть он, домовой. А у меня он такой хулиганистый!

Ножи любит. Знаю: положил нож на стол. Вышел там в сенки или на улицу — хвать, а ножа-то и нет! Весь дом обыщу, стол десять раз исследую — нету. И тогда уже взмолюсь: «Ну, хватит, — говорю, — поиграл и будет. Отдай нож!» А сам специально выйду в другую комнату. Немного погодя захожу. Вот он, нож, на столе лежит! Но ведь не было его там, сам проверял! Мы дружно с домовым моим живём. Ладим.

А тут совсем чудеса начались. Когда уже с Надей всё решили и уезжать я собрался. Дом продаю. Хозяйство готовлю к отправке. Собираюсь, в общем. И вдруг в комнате половицы скрипеть стали, когда идёшь по ним. Да и не скрип это вовсе, а плач. Как будто ребёнок маленький плачет. Да так вздыхает тяжко да жалобно: «Ох, ох... и... и...», — аж сердце заходит от жалости. С чего бы это? Ведь не скрипели они раньше!

Тут Надежда опять приехала. Я ей рассказал. А она говорит: «Это домовой плачет. Боится, что одного оставим, глупый! А мы его с собой заберём: не расстраивайся, «хозяин»!» И веришь-нет, с этого дня прекратился этот скрип-плач. Я и так, и эдак, туда-сюда по половицам хожу. Хоть бы скрипнуло! Вот как тут не поверить? А как его с собой-то звать? Ты не знаешь?

— Да как можешь, позови душевно, да и всё. Слыхала, что бросают ненужный старый башмак в дом, когда уже всё собрали и говорят: «Вот тебе сани, поехали с нами!» А он сам место найдёт, куда забраться.

Славка зажёг «беломорину». Смотрит на сизое облачко дыма.

— Знаешь, Галка, поверить не могу, что уезжаю... Сколько лет прожито... Лежу зимой ночами один. Не сплю. Мысли всякие в голову лезут. Зачем, думаю, жил? Для кого, и дом этот родительский храню... Скотины полон двор. Для чего всё это? Кому оставлю? Никому не нужен... И такая тоска нахлынет, жить не хочется. Сделал бы что с собой, да останавливало что-то. Видно, чувствовал, что так оно обернётся. Видно, чует человек, что не до дна ещё жизнь-то испил-прожил и рано о смерти думать. И работал, работал... А зачем мне столько? Одному-то... Две коровы, бык, тёлочка, овечки, куры. Вон, красавец-петух какой. Ишь, хвост распустил. Смотри, в суп попадёшь!

— Что, и его с собой возьмёшь?

— А как же! Всех заберу. Два КамАЗа бортовых для скотины придёт. Один — для вещей.

Славка сидит на ступеньках. Курит. Витает где-то в мыслях. И радость, и грусть, и удивление, и ожидание, и пугающая неизвестность, как перед прыжком в воду; и радостно-тревожное ожидание чуда — вся гамма чувств на его добром лице. Резец времени прошёлся вокруг глаз, поработал над загорелым лбом, вокруг когда-то припухших по-детски губ. Изменился Славка. Но добротой светятся, как в детстве его глаза. И, как тридцать лет назад, готов он по первому зову бежать на помощь любому.

Дому его много лет. Под сто, не меньше. Здесь родился и Славка, и его старший брат Олег, он стал лётчиком. Отсюда ушли в вечность, прожив долго и счастливо, его родители, Фёдор Леонтьевич и Нина Сергеевна, оба — педагоги. Фёдора Леонтьевича обожала вся детвора. Его уроки истории завораживали, запоминались навсегда. Он задавал тон и в ведении хозяйства — у него, одного из немногих, была своя пасека. А в саду — у единственного на селе! — зрели настоящие румяные яблоки, росли раскидистые сливы. И мы, ребятня, бегали смотреть на это, для деревни, диво. Фёдор Леонтьевич всегда угощал нас душистыми плодами, тут же сорванными при нас с дерева.

Может, потому и стал Славка агрономом, закончил Барнаульский сельскохозяйственный институт. Женился. Жена Надя закончила тот же институт. Родились две дочки. Обосновался поначалу недалеко от родного Зайцево, в районном центре. Мы много лет переписывались с ним после окончания школы. У нас был дружный класс, мы все держали друг с другом связь.

А Славкина семейная жизнь что-то не задалась. И когда он, прожив десять лет, развёлся с женой, мы, одноклассники, понять не могли, как добрейший, искренний и непосредственный, как ребёнок, Славка, мог кому-то не угодить.

— «Тёща...», — не вдаваясь в подробности, отвечал на расспросы друзей Славка. За шестнадцать лет он так и не женился. Женщин, конечно, не чурался, но надолго они у него не задерживались. Говорят, даже поколачивал их. Но рассказывают об этом со смехом, так как представить себе это опять же невозможно по причине неистребимой Славкиной доброты.

А Надежда его тоже замуж не выходила, жила одна с дочками. Работала зоотехником в одном из хозяйств Алтайского края.

Старшая дочь Алёнка и соединила семью. «Она у меня такая самостоятельная, прямо командирша!» — с гордостью произносит Славка. Приехала она к отцу и разом разрубила гордиев узел Славкиной бесприютной жизни: «Нечего вам с матерью по одному пропадать! Будет у нас снова семья». Сказала, как отрезала. Окна перемыла, печку побелила, определила отцу время на сборы. И укатила к себе в деревню.

Ошалел Славка от такого жизненного виража. Дух захватило — крут подъём. Страшно. И радостно. Вроде ничего не держит, уезжать надо. И думать нечего. Да заходится сердце.

— Ты знаешь, что-то щемит в груди. Просидел всю ночь на крылечке. Завтра машины придут. Собрал уже всё. Посмотри, место-то у нас какое!

Сразу за Славкиным домом поляна, вся заросшая травой, и спуск к озеру. Оно высыхает за лето и превращается в болото с камышами, кувшинками, хором лягушек по вечерам. Весной в озере плавают дикие утки со своими выводками, а осенью, упитанные, пролетят по вечерам, как камень просвистит.

— Помнишь, как называется оно? — спрашивает меня Славка.

— Долгенькое. Мы на коньках по нему гоняли!

— Нет. Межное...

Берёзы, черёмуха, заросли дикой смородины по обе стороны. Ивы-великаны с тёмными стволами и матовой кроной от озера разбегаются дальше, к Чумышу — реке нашего детства. И кажется, что это заколдованный край из волшебных сказок про русалок, Змея Горыныча... Здесь мы выросли со Славкой. И вот встретились в такой важный для него день.

Я по-дружески называю его Славкой, а он давно уже, конечно, Вячеслав Фёдорович Коротков, отличный специалист и замечательный человек. Счастья тебе, друг!