Дневник по музыке

Бережно вынимаю это сокровище из «темницы», в которой оно томилось почти три года! (А мне все казалось, что только вчера в музыкальной школе были выпускные экзамены.) Читаю задания на дом. Короткие, не больше половины страницы. А то и вовсе: «Все учить» и подпись. В памяти возникает лицо той, которая сумела сделать так, чтобы я полюбила фортепиано навсегда. Лицо Елены Валентиновны Макшаевой!

— А, Танечка, здравствуй! Проходи, грейся. А мы пока с Юлечкой урок закончим.

Никуда я так не торопилась, как в тот светлый, уютный кабинет. Помню, бежала на занятия даже в сильные морозы, когда и в обычную-то школу не ходила. Являлась минут за пятнадцать-двадцать, сидела тихонечко и ждала своей очереди. Слушала спокойный и такой родной, будто мамин, голос... И вот, наконец, подходила к инструменту, садилась на стул, ставила ноты.

— С чего начнем? С этюда?

— Нет, давайте лучше с «Танца», я его дома до конца разобрала. И первые две строки выучила! — гордо сообщала я. А о том, что к другим произведениям за выходные даже не притронулась, умалчивала. Зачем расстраивать преподавателя? Она же смотрела на меня ласковым взглядом и соглашалась. Потому что догадывалась обо всем.

Конечно, пианист из меня был не ахти. Я то и дело прерывала свою, и без того небезупречную, игру, рассказывала все, что со мной приключилось за день, что меня ждет дома. А она внимательно слушала и смеялась вместе со мной, жалела, когда это было нужно...

Отметок ниже пятерки для нее не существовало. А если ученик «недотягивал», просто расписывалась:

— Сегодня ты подготовилась плохо, поэтому я тебе ничего не поставлю. Я пока запишу задание на дом, а ты одевайся... Вот, держи дневник. Смотри, на автобус не опоздай!

Я забрасывала несчастную тетрадочку в сумку и бежала на остановку...

И вот теперь я снова держу свой потрепанный дневничок. Надо обязательно навестить Елену Валентиновну!

На следующий день с таким же, как когда-то, нетерпением бегу в детскую школу искусств... Открываю входную дверь, поднимаюсь по лестнице. Меня встречает объявление — слово в слово из моих воспоминаний: «Всем приходить со сменной обувью!». Чувствую себя все той же девчонкой, которая, как всегда, пришла без «сменки»! Иду по коридору. Из-за дверей льется музыка, слышатся голоса учителей и детей. Вот и стойка гардероба. «Сколько раз мы списывали здесь сольфеджио!»

— Девушка, а вы к кому?

Я даже немного растерялась:

— К Елене Валентиновне. А она у себя?

— А по какому вопросу?

— Я у нее училась. Вот, пришла проведать... Так она сегодня работает?

— А, так ты бывшая ученица?! Да-да! У себя. Только у нее кабинет теперь другой. Где раньше гитара была, знаешь?

Как же не знать! Не раз туда ноты ксерокопировать бегала.

— Только прежде чем зайти, постучи! — дала последнее наставление строгая женщина в кресле. Когда-то нас встречала здесь маленькая, доброжелательная старушка, которая всегда сидела на краешке стула, готовая бежать, звать кого-нибудь к телефону, знавшая каждого из юных музыкантов по имени.

Вторая дверь направо, как всегда, открыта. За ней, словно в сказке, — еще три. Только камня с надписью не хватает. Надо постучать в ту, которая по правую руку! Сердце на миг замирает... За инструментом девочка лет десяти. Играть она явно не хочет, потому то и дело вертит головой и что-то тараторит. Точь-в-точь, как я! Елена Валентиновна приветливо улыбнулась, глазами показала, чтобы я присела. А потом взмахнула своей «волшебной палочкой», и полилась музыка.

Кабинет другой, но такой же уютный. В шкафах по-прежнему подарки от учеников, рамки с фотографиями. А вот и мы с Юлей — сидим за фортепиано, делаем вид, будто играем что-то и смеемся. Стол едва вмещает стопки нот, какие-то документы, бумажки с телефонными номерами, календарики, журналы, разноцветные ручки... Ничего не изменилось! Так и хочется открыть сумку и достать дневник, сесть за пианино, вскинуть руки и что-нибудь сыграть... Но из закоулков памяти не выглянул ни один отрывок тех пьес, этюдов и сонат, которые я исполняла. А жаль! Представляю, как бы удивилась Елена Валентиновна.

Да, все по-прежнему. И она сама, эта добрая фея, даже не думает меняться! Как прежде, выслушала меня. Как прежде, мы вместе смеялись. Как прежде, она пожалела и по-матерински пожурила за то, что я ушла с последнего урока. Так бы и сидела здесь, рядом с ней, но...

— Ладно, Танюш, у меня урок, — взглянула она на часы. — А у тебя — автобус. Пятнадцать минут осталось. Смотри, не опоздай...