Нас испортил квартирный вопрос

Та реальная история, которая произошла со мной и которую мне хотелось бы рассказать, не исповедь и не крик утопающего. Это история, которая показывает, что из-за денег, квартир мы готовы забыть о близких, о любви, о духовных ценностях. В борьбе за выживание мы порой не замечаем самой жизни.

У своей бабушки — Валентины Васильевны — я всегда была любимой внучкой. Хотя, кроме меня, были еще две — в Челябинске. Сама Валентина Васильевна жила в Новосибирске с мужем в его квартире на Троллейном жилмассиве. Наша семья, прожив всю жизнь в коммуналке без ванны, периодически ее навещала, а я взяла за традицию вообще ездить к ней каждую субботу. Однажды моя бабушка решила стать опекуншей своей старой, одинокой соседки с условием, что та сделает на нее завещание. Два года она ухаживала за бабулькой, и в положенный срок, по закону стала владелицей этой комнаты. Я никогда не думала о том, чтобы мне досталось что-то от бабушки. Два года назад она сама завела разговор о завещании мне этой комнаты. Я долго отказывалась, прекрасно понимая, что никаких прав я на нее не имею. В конце концов, под большим напором пришлось разузнать, какая форма более эффективна при передаче недвижимости из одних рук в другие. После консультации у юриста мы остановились на дарственной — форма передачи недвижимости, при которой эта комната остается моей при любых условиях, и даже бабушка не может получить ее обратно без моего согласия. Даже через суд. То есть комната являлась подарком. А подарки, как известно, «не отдарки». Только был у нас с бабушкой такой уговор: комната уже точно моя, но пока бабушка в здравии, я не претендую на то, чтобы там жить. Бабушка же полностью может ею распоряжаться.

Все документы были готовы через два месяца. Комната была моей, а бабушка стала ее сдавать за три тысячи. Естественно, мне не перепадало ни копейки. Но я относилась к этому спокойно. Время шло своим чередом. И вдруг в декабре 2005 года бабушке начали названивать из далекого Челябинска и стали слишком сильно звать ее к себе в гости. Перед поездкой она божилась и клялась, что комната моя, что бы ни случилось. Тогда мы ей и сказали:

— Обработают тебя так, что приедешь другим человеком! На том и распрощались. Бабушка приехала 30-го декабря и, сойдя с поезда, огорошила нас, встречающих, фразой: «Комнату надо продавать!» На вопрос «Зачем?» бабушка, ничего не объясняя, начала кричать, что хочет уехать от нас в Челябинск, что я вообще четырнадцать лет непонятно зачем к ней езжу, что мы плохо к ней относимся. В общем, может быть, с ее точки зрения, и было так, только почему она об этом вспомнила вдруг именно сейчас, после поездки в Челябинск?

После ее разъяснений мы поняли, что мой дядя задолжал кому-то 200 тысяч, и долг надо отдавать; что машина у него сломана и ее надо ремонтировать; что они набрали кредиты, с которыми нужно расплачиваться. А на следующий год надо учить в университете двух дочерей. И все это можно решить с помощью моей комнаты. Бабушка им пообещала, что все сделает за десять дней и всё будет нормально.

Сказать, что мы все были шокированы, не сказать ничего.

Тут же бабушка начала обвинять всю нашу семью во всех смертных грехах. Семейные разборки были настолько масштабны, что я, не выдержав, ушла на ночь из дома. Как потом выяснилось, полемика у них продолжалась добрых полночи, а вернее, недобрых. Конечно, я сильно переживала — шутка ли, жилье отнимают! Прекрасно понимала, что в будущем оно будет необходимо. 31 декабря я позвонила дяде в Челябинск и поговорила с ним, чтобы они прекращали давить на бабушку и перестали тревожить ее своими проблемами.

Не помню, как встретила Новый год. Не могла есть, спать...

С первого же числа бабушка начала названивать к нам домой. Судя по ее голосу, она постоянно была на грани потери сознания, постоянно плакала и кричала. Я не понимала, что происходит. Отец, человек лаконичный, сказал: «Она всегда была такой!». Обозвав меня бессовестной за звонок в Челябинск, бабушка просто потребовала, чтобы я вернула ей комнату.

Со второго числа у меня начали сдавать нервы и я отключила телефон. Вся родня и все близкие мне твердили: «Не отдавай!». Но никто не подозревал, насколько тяжело выдерживать такой напор. Конечно, в первую очередь я позвонила самому «компетентному» лицу в этой ситуации — моей второй бабушке в Красноярск. Команда была: «Комнату не отдавать!» 4 января, после очередного звонка, я подошла к маме и сказала: «Мама, они с ней что-то сделали». Скептик мама поразмыслила и согласилась — не мог абсолютно нормальный человек превратиться в зомби. Складывалось такое впечатление, что ею кто-то управляет.

Конечно, за жилплощадь можно было бы и побороться, но я подумала, что за 450 тысяч (столько стоила комната) я не буду тратить свои нервы и здоровье. Моя семья начала сдаваться. Родители отказывались меня защищать. На поле боя оставалась только я одна против целой семьи в Челябинске и бабушки. И я решила: ОТДАМ! Иначе мне дороже выйдет.

Я решила позвонить Светлане — риэлтору из агентства недвижимости, которая занималась продажей комнаты, и узнать подробности.

— Да, ваша бабушка продала комнату еще до 23 февраля. За ней приехал сын из Челябинска. Они решили покупать ей там дом — он приезжал консультироваться.

Я вам так скажу, Олеся. Честно говоря, вас попросту обокрали. Я бы на вашем месте никогда не отдала бы подарок обратно. Но за то время, которое я пообщалась с вашей бабушкой, я ее узнала. И противостоять ей очень тяжело.

Квартирный вопрос испортил нас всех. Судьба преподнесла мне интересную ситуацию, но с высоты своего малого жизненного опыта я даже не знала, как поступать, и не знаю, как поступить сейчас. Может быть, мне надо было побороться, потому что знаю, что просто так мне никогда не достанется желанное отдельное жилье с ванной. Кто-то скажет: простофиля. Кто-то скажет: правильно, душа спокойна и здоровье на месте. А я говорю, как бы я ни поступила, я поступила правильно. А теперь просто стараюсь всё забыть...