Она ушла непобежденной

А еще раньше, в 2004 году, — в ветеранской газете «Голос», где в то время я работала. Три года спустя новосибирцы Галина Степановна Чередниченко и Владимир Степанович Реутов, которые и обнаружили брошенную могилу и рассыпавшийся памятник, не смирившиеся с тем, что ничего не сделано, нашли меня. Так тема памяти и отношения общества к этой категории взаимоотношения поколений снова требовательно заявила о себе.

История на самом деле удивительная. Забытая могила на Заельцовском кладбище Новосибирска. Более тридцати лет забвения. Ещё немного — и бесстрастное время поглотило бы следы пребывания Нинели Макаровой на земле. Необыкновенные в своей душевной красоте пожилые брат и сестра, вступившие в борьбу с равнодушием и поднявшие на ноги целый город. И город, очнувшийся от беспамятства, потрясённый подвигом и отдавший своей землячке полагающиеся почести.

Новый памятник Нинели Макаровой — гвардии старшине медицинской службы, воевавшей в составе 155-го танкового батальона 5-й гвардейской армии и вынесшей в годы Великой Отечественной войны с поля боя 243 раненых бойца, невольно привлекает теперь внимание. Выкрашенная в черный цвет оградка, на земле — белый гравий. Остановятся здесь люди, прочитают золотую гравировку: «Фронтовая медсестра» — и помянут добрым словом, помолятся за упокой души.

Прошел месяц со дня торжественного открытия мемориала. Что, казалось бы, можно узнать за такой короткий срок о нашей героине? Архивная работа по установлению военной биографии требует длительных усилий. Не откликнулся пока никто из пионеров 60-х годов отряда им. Нинели Макаровой бывшей школы № 157. Но нашлась Валентина Федоровна Ковалева, которая более 40 лет назад лечила «нашу сестричку»! Поиски доктора — тоже проявление искреннего человеческого участия, когда на помощь пришли друзья, коллеги, работники военкоматов и управления внутренних дел, совсем не знакомые люди.

Перед открытием памятника я пыталась найти доктора Ковалеву, чтобы пригласить на митинг. Ведь она — единственный известный на сегодня человек, знавший Нинель Макарову. Но не успела. Письмо от доктора в ответ на заметку в «Голосе» пришло тогда, в 2004 году, без каких-либо координат, с одним инициалом и фамилией. Друзья по всевозможным каналам вели «розыск». Появился список — 90 Ковалевых! Валентины, Варвары, Веры... И вдруг звонит сама доктор! — это коллеги из газеты для ветеранов опубликовали объявление с просьбой откликнуться В. Ковалеву. И наконец долгожданная встреча. Как из песка, что намывают старатели, собирается драгоценный металл, так важны и дороги воспоминания доктора, проявляющие образ мужественной женщины. Какой она была, Нинель Макарова?

Лечила Нинель Майя Михайловна Егунова, впоследствии — кандидат медицинских наук, добрый и внимательный к пациентам человек. Когда отсутствовала, больных на участке вела Валентина Ковалева, только что закончившая институт. Несколько встреч с Нинелью Макаровой за два-три года. Но запомнились они Валентине Федоровне на всю жизнь — яркой, незаурядной личностью была ее временная подопечная.

В 1965 году, когда впервые доктор Ковалева пришла по вызову к Макаровым, Нинель уже тяжело болела. С трудом передвигалась по комнате. Могла на минутку присесть, но сильная боль снова укладывала в постель, и она лежала пластом. Позже слегла окончательно и больше не вставала. «Видимо, из-за того, что стольких раненых вынесла, она надорвала позвоночник. Образовалась межпозвонковая грыжа, но тогда таких диагнозов не ставили, — говорит доктор. — Нарушена была вся костная система: болели суставы рук, мучили боли в ногах — очень серьезные проблемы со здоровьем».

Темноволосая. Невысокого роста, но крепкого телосложения. Миловидное лицо. Ясный взгляд больших глаз. Общительная и приветливая. Когда Нинель начинала говорить о войне, вся загоралась, в глазах появлялся блеск. Найдя благодарного слушателя, могла без устали рассказывать о пережитом.

Она помнила всех спасенных бойцов. И они преданно любили свою сестричку, навещали, дарили цветы и подарки. Собственной семьей Нинель не обзавелась, жила вдвоем с мамой в отдельной квартире на улице Северной в Заельцовском районе Новосибирска. Война лишила семьи, отобрала здоровье, но не сделала одинокой. Не проходило дня, чтобы не зашел кто-нибудь из боевых друзей. «Это на самом деле так и было, — вспоминает Валентина Федоровна, — всякий раз, когда приходила, я встречала в их доме седеющих мужчин, старше Нинель, по лицам которых читалось, что они тоже перестрадали за войну, многое пережили». Военное братство, родившееся в перенесенных вместе страданиях и одержанных победах, не менее сильное, чем родство по крови. Сибиряки-однополчане и были семьей Нинели, общение с ними стало спасением от одиночества, облегчало физические страдания.

Доктор вспоминает показательный случай их преданности и любви: «Когда человек испытывает сильную, не проходящую боль, мучается бессонницей, конечно, у него наблюдается некоторая нервозность, взвинченность. К таким людям нужен особый подход. Мы с Майей Михайловной это понимали, и хорошо ладили с Нинелью. Но однажды пришла другая молодая врач. Неля и мама попросили назначить дополнительное лечение, настаивали. Врач повела себя не так, как полагается, резко и грубо оборвала их. Рассказывая мне о конфликте, Неля плакала, все спрашивала: «Как она могла так сказать?» Видимо, и с друзьями-однополчанами поделилась. Что тут началось! Целый взвод взрослых мужчин ворвался в кабинет главного врача. Стоял такой крик и шум, казалось, всю поликлинику они разнесут по кирпичику! «Мы глотку всем перегрызем за нее! Она нас спасала, а вы... Как вы посмели ее обидеть!» — кричали они. Случай этот был единственный и запомнился сотрудникам, думаю, на всю жизнь. В отношении врача приняли какие-то санкции, у Нинели она больше не появлялась».

Мама Нинели, маленькая, хрупкая женщина, создала для дочери максимально комфортные условия. Поражала идеальная чистота. В углу комнаты стоял большой черный рояль. Нинель любила музыку, и мама играла для нее. А в простой вазе на рояле в любое время года всегда были живые цветы. Нинель много читала. После войны недолго работала медсестрой. Двадцать лет после победного мая 45-го война настигала фронтовую медсестру, ломала и ранила. Болезнь ограничила ее жизненное пространство больничными, а затем квартирными стенами. Но не победила дух. Жизнедеятельная натура не позволяла сдаваться. Собрав все мужество, как на поле боя, она боролась. Вела обширную переписку с боевыми друзьями, живущими в других городах страны, с теми, кого спасла, с кем прошла тяжелыми дорогами войны. Писем приходило очень много. Они высились огромной горой на большом стуле, придвинутом к кровати.

Доктор Ковалева наблюдала свою пациентку в самый драматический период, когда жизненные силы покидали ее, и она знала — конец близок. Как врач и человек Валентина Федоровна не могла не восхищаться стойкостью женщины. Несмотря на всю тяжесть заболевания, Нинель была приветлива и еще могла говорить. Гостей принимала на постели, чуть повернувшись на бок. Доктору, как новому человеку, снова и снова повествовала о событиях военных лет. Вспоминает, и слезы бегут по щеке. Объясняя, почему болят руки, показывала, как, упираясь локтем и ногами в землю, толкала плечом раненого, волокла по снегу, чтобы продвинуться еще на шаг, подальше от близкого дыхания смерти, к медсанбату. «И не знаешь, — говорила, — то ли голову прятать от свистящих пуль, то ли вперед ползти. И каска сваливается». «Какие надо было иметь мужество, смелость и физические силы, — удивляется Валентина Федоровна, — где она их брала, не знаю. Совсем ведь девочка, двадцати лет не исполнилось!»

Мы стоим вчетвером у могилы Нинели Макаровой. Доктор Ковалева, которая знала ее и помнила все годы. Галина Чередниченко и Владимир Реутов — посторонние для Нинели люди, которые, как мать с отцом, сделали все, чтобы жила память о ней. Ни души вокруг. Солнце — как тогда, в начале мая. Тишина. Белый мрамор памятника. Золотыми буквами — имя. Молчим. Владимир Степанович без пафоса, с легким напряжением в голосе, произносит: «Бесстрашной медсестре, герою Великой Отечественной войны посвящается». И читает стихи Роберта Рождественского. И не важно, что слушают его всего трое. Он выражает свои чувства. Перед ним прекрасный памятник. Семь лет они с сестрой добивались этого. Свершилось. И Владимир Степанович словно ставит последнюю точку в этой удивительной истории, у которой, несомненно, будет продолжение. Но уже другие напишут историю жизни и подвига Нинели Макаровой. Молодые. Принявшие из его рук эстафету человечности и любви к Родине.

«Пусть выбьют
на гранитном пьедестале
То слово на наречьях
всей земли,
Чтобы его повсюду
прочитали
И позабыть вовеки
не могли!

И я хочу, чтоб
в изваянье этом,
Живом обличье
нашей правоты,
В прекрасной женщине
пред целым светом
Сияли наши русские черты!

Чтобы сибирская дышала
в ней природа,
И синь очей,
и россыпь русых кос,
Как воплощенье
моего народа,
С которого бессмертье
началось».