Дело жизни профессора Вискунова

С первых дней врачебной практики он не пропускал ни одной сложной операции, которую делали опытные врачи. Поначалу просто стоял около операционного стола и наблюдал за движением рук хирурга. Тогда он понял для себя главное: надо научиться слушать больного, анализировать все, что он говорит, и на основе этого поставить правильный диагноз. А сама операция — это уже дело техники. Тем более если учесть, что в то время диагностическая база была довольно слабой, ни о каком УЗИ или компьютерном исследовании, к примеру, и говорить не приходилось. Спасало только особое врачебное чутье, которое и было присуще молодому врачу. Владимиру Георгиевичу стали доверять самые сложные операции, которые традиционно делались только в Новосибирске.

Вскоре Владимир Георгиевич стал главным хирургом города и района. Он освоил самые сложные операции по резекции желудка, приходил на помощь онкологическим больным, оперировал на легких. Его знали и в Искитиме, и в глухих деревнях. Люди частенько обращались к нему с просьбой сделать ту или иную операцию лично. Он почти всегда шел навстречу больному, отлично понимая, что вера во врача — одна из составляющих борьбы с недугом. В год опытный хирург делает в среднем около ста операций. Его счет доходил до четырехсот. В числе его пациентов были и люди из дальних деревень, и руководящие работники, которые, казалось бы, вполне могли оперироваться в лучших больницах Новосибирска, но предпочли доверить свою жизнь рукам и особому врачебному чутью Владимира Георгиевича. Однажды секретарь горкома, полежав несколько дней в больнице, встретил врача в коридоре и строго сказал: «Так работать нельзя». И, поймав недоуменный взгляд Вискунова, добавил: «На износ ведь работаешь, целый день в операционной. Надолго тебя хватит?» И сказано это было не для красного словца. Ведь врач, неся ответственность за жизнь и здоровье пациента, постоянно испытывает сильнейшее психологическое напряжение. К тому же иные операции длились по пять-шесть, а то и более часов. Просто простоять на ногах такое время не каждому по силам. А тут ведь самая ответственная работа, которая ежесекундно может преподнести самые неожиданные сюрпризы, которую не отложишь на завтра и не прервешь, не завершив. На всю жизнь он запомнил один случай в самом начале его врачебной карьеры. Прямо во время операции внезапно погас свет. И поскольку резервного питания в больнице не было, пришлось заканчивать операцию, в срочном порядке принеся откуда-то керосиновые лампы. А после операции он еще долго приходил в себя, пил крепкий кофе и пытался успокоиться. Но вот ведь странно: чисто физически за операционным столом он никогда не уставал. Сам Владимир Георгиевич считает, что это потому, что с детства получил хорошую физическую закалку. Жизнь в далеком ханты-мансийском селе диктовала свои законы: мальчишки с самых ранних лет сами пилили и кололи дрова, косили сено, а еще купались в холодной речушке Канде и ходили в школу за десять с лишним километров. Тем не менее вопроса о необходимости учебы в семье не поднималось. Отец твердо решил дать образование всем шестерым детям. А когда одна из дочерей поступила в фельдшерскую школу, он с гордостью говорил всем, что теперь в их семье появится свой доктор. К профессии врача бывший фронтовик относился трепетно, памятуя о том, что в годы войны его самого медики вытащили буквально с того света. Может, потому и сына отговаривать не стал, когда тот тоже решил учиться в этой же школе. К тому же, что было весьма немаловажным для большой семьи без особого достатка, учащиеся школы находились на полном государственном обеспечении. А уж когда Владимир начал работать, радости ветерана не было предела.

— Фельдшер в деревне — большое дело, — уважительно говорил он, — так что ты теперь — большой человек.

Но Владимиру Георгиевичу рамки района показались тесными. Вот и решил он покорить вершину повыше и прямо накануне вступительных экзаменов в вузы наудачу поехал в Новосибирск, мало веря в то, что сумеет поступить с первого захода. Но первоначальное медицинское образование и стаж работы сделали свое дело: Вискунов был принят на первый курс и сразу решил стать хирургом.

— Эта профессия чисто мужская, и именно это на первых порах и имело для меня наибольшее значение. Женщине-хирургу трудно выдержать такие нагрузки. А я был физически крепким, выносливым.

Он и сегодня в свои семьдесят энергичен, подтянут и строен. Высокий лоб с обозначившимися залысинами, умные глаза, которые, кажется, видят тебя насквозь, но в то же время это не нервирует, а, напротив, придает некую успокоенность, вызывает доверие к собеседнику. Возраст выдает, пожалуй, только седая шевелюра. А еще то, сколько этот человек успел сделать. По самым скромным подсчетам, за период работы в Искитиме Владимир Георгиевич Вискунов провел более четырех тысяч операций. И при этом ни одной неудачи. Хотя стоит сказать, что само понятие «неудачная операция» для Вискунова означает грубую промашку врача, когда он что-то недосмотрел, чего-то не учел или сделал не так. И если бы такое произошло в его жизни хотя бы раз, он просто не смог бы работать дальше. Есть другой термин — «ситуация», то есть конкретные обстоятельства. Нельзя сбрасывать со счетов и целый ряд других факторов, в том числе даже необъяснимых. Ведь хотя почти все его пациенты не просто остались живы, но и излечились от своих недугов, были и такие, которых спасти не удалось. Как повысить сопротивляемость организма болезни, что сделать для того, чтобы после операции пациент непременно поправился? Над решением этого вечного вопроса Владимир Вискунов бьется всю жизнь. Наверное, именно поэтому в свое время решил заняться научной работой. За плечами были опыт, годы работы практикующим хирургом, отделение, которое он возглавлял, имело самый низкий показатель летальности по области. Казалось бы, дайте точку опоры — и можно перевернуть весь мир... И перспективный хирург едет сразу к нескольким новосибирским профессорам с просьбой дать ему тему для кандидатской диссертации. Однако тогда ему не сумел, а возможно, и не захотел помочь ни один. Может, именно потому его работа над кандидатской диссертацией затянулась на семь лет. Но, выйдя на «свою» тему в науке, Владимир Георгиевич Вискунов начал работать над ней очень интенсивно. Через три года после кандидатской он написал монографию, на основе которой еще через год защитил докторскую диссертацию. Тему же всех научных работ подсказала сама жизнь. Впервые о ней Владимир Георгиевич задумался, когда после очередной успешно проведенной операции по поводу язвы совершенно неожиданно для себя подметил у своей пациентки признаки острого панкреатита. Поначалу даже не понял, что это и почему больную тревожит боль. Исследования и проведенные анализы подтвердили предположение, и после назначения соответствующего лечения больная полностью восстановилась. Подобные случаи повторялись несколько раз, в том числе и когда Вискунов уже работал в Новосибирской железнодорожной больнице. После этого даже самые закоренелые скептики согласились с тем, что у части больных действительно развивается так называемый послеоперационный панкреатит. Именно эту тему и взял молодой ученый для написания кандидатской диссертации. Так обычный симптом вывел на проблему. Проблему, которой он занимается уже долгие годы и которую в принципе до него никто серьезно не разрабатывал. Она же послужила основой и для написания книги «Панкреонекрозы». Хотя мудреное научное название мало что говорит рядовому читателю, в медицинской среде книга наделала много шума и даже была внесена в десятку лучших книг России. Написание книг шло параллельно с научными исследованиями и поиском путей решения проблемы. Еще в пятидесятые годы больной острым панкреатитом без операции был практически обречен, поскольку никаких терапевтических препаратов для лечения известно не было. Вискунов решил применить с этой целью трипсин, который в медицине известен довольно давно, но который доселе никто не применял для лечения именно панкреатита. Тысячи экспериментов над крысами были проведены в его маленькой лаборатории. Результаты обнадеживали. Но одно дело — крысы и другое — человек. А однажды в клинику привезли больную, находящуюся в критическом состоянии. Врачи всерьез опасались за ее жизнь, и тогда Вискунов решился и назначил больной сыворотку трипсина. Результаты поразили всех: через пять дней пациентка была абсолютно здоровой. А доктор уже пришел к выводу, что трипсин и яд сибирской гадюки по своему составу очень близки. Так почему бы не применять более дешевую сыворотку, а не импортный препарат? Даже своеобразный эксперимент провели: одних больных лечили сывороткой, других — импортным препаратом. Эффект при этом получили одинаковый, а вот лечение первой группы оказалось в пять раз дешевле. С тех пор подобным образом было пролечено 54 больных. И уже несколько лет летальность в Новосибирском институте клинической экспериментальной медицины самая низкая по России.

Профессор Вискунов сегодня — один из самых востребованных врачей. Он преподает сразу в двух институтах: в медицинской академии и НИИ патологии и патоморфологии, практикует в хирургической клинике 25-й городской клинической больницы. И готовит очередную, третью, книгу. Кстати, вторую — «Тайна панкреатической драмы» — он выпустил в соавторстве с женой. А посвящена эта работа внучкам — Алине и Карине. Правда, пока девочки не собираются продолжить дело деда, как в свое время не пожелала этого сделать его дочь. Сказать по правде, это огорчает Владимира Георгиевича. Ведь, как он сам считает, пока он находится только в самом начале пути.

— Я уже вплотную подошел к проблеме излечения сепсиса и даже СПИДа. Ректор выделил мне помощников. Но нужны хорошая лаборатория, оборудование. А это деньги, деньги и деньги. Получил недавно областной грант в сто тысяч, но этого мало. Друзья шутят, что за границей я, имея уже пять патентов на изобретения, просто бы озолотился. Но в любом случае работу я не прекращу. Кто-то оставляет память о себе в шикарных особняках, кто-то — в кинофильмах или песнях. А я останусь для потомков в книгах. Книгах, которые помогут человечеству быть здоровым!