Нас спасла доброта

Тогда хлебушек резали на маленькие гренки, подсушивали на «буржуйке», горстку сыпали в чашку, заливали кипятком — казалось, больше.

Но это — обман себя, силы иссякали, и наступало истощение: у взрослых быстрее, чем у меня — ребенка.

На момент блокады нас в семье было 5 человек. Бабушка, мама, мамина сестра, ее дочка трех лет и я. Дядя в начале войны ушел на фронт и вскоре погиб. Отец с нами не жил, и мы получили сообщение, что он погиб, защищая «Невскую Лавру». Помощи ждать было неоткуда.

Вот тут-то и начала действовать доброта. Рядом с нашим домом был завод «маринадов и солений», на котором работала моя тетя. Мужчин забрали на фронт, их заменили женщины. Вместо солений и маринадов завод перешел на изготовление целебного напитка из хвои для фронта.

Новый директор Аллёдия Антоновна (фамилию не помню) приказала: спасайте людей любыми способами: минимум — на производство, максимум — семьям. Что же это был за «максимум»? Выдавали столярный клей, технический крахмал, а самое главное — до войны не вывезли с территории завода ягодные отжимки, которые после механического пресса были, как сено, но, может быть, они тоже нас спасли. Их замачивали в воде, крутили на мясорубке, а затем с добавлением горстки крахмала пекли лепёшки, было очень вкусно.

Главным нашим спасителем был столярный клей, из которого варили студень. Пока клей разваривали, было такое зловоние, хоть беги из дома, но зато разлитый в тарелки и застывший, как студень, он был деликатесом.

У моей тёти была подруга Тамара, которая перед войной развелась с мужем. В блокаду ее угораздило потерять хлебные карточки. Казалось бы, ложись и умирай, но наша семья пригласила ее к нам и делилась с ней всем, что было. Вот здесь-то и сработал «бумеранг».

Бывший муж тётиной подруги находился в то время на Ленинградском фронте. Узнав, как голодают ленинградцы, он решил поддержать её, Тамару. Ему сказали, что она живет в нашей семье. Сюда он и пришел с большим рюкзаком, наполненным продуктами. Там были сухари, свиное сало, сгущенное молоко, тушенка. Этот рюкзак на время нас спас, но истощение организма уже трудно было остановить, снова начала подкрадываться смерть.

19 августа 1942 года нас эвакуировали. Перед этим со снабжением, видимо, стало легче, и нам в дорогу выдали хлеба — целую сетку! Бабушка увидела, с какой жадностью мы смотрели на хлеб. Она, скорее всего, боялась, что если мы дорвемся до него, то погибнем. Сил у неё не было, и она крикнула: «Не сметь!» В общем, сетку с хлебом у нас украли. Зато через Ладогу перебрались спокойно. Отвезли до железной дороги, посадили в «телячьи» вагоны и повезли в Сибирь.

Ехали до Новосибирска месяц. Состав, как мне казалось, останавливался у каждого столба. Кормили кашей, сверху было желтенькое — наверное, растительное масло. Откормили — спасибо им.
В Новосибирске пересадили нас на брички и повезли в село Верх-Чик Ордынского района. Поселили в семью, и колхоз целую зиму кормил нас бесплатно продуктами.

Хоть я и родилась в Ленинграде, считаю Сибирь своей родиной, так как вся моя жизнь прошла здесь, и лучшего края для меня нет.