Яшина тропинка

Сейчас самый дешевый вид транспорта пустили ко дну, как многое другое. Вот и добирайся теперь до дачной деревни, где более пятисот усадеб, кто как может. Недавно, по срочному делу, я выбирался из Ерестной «на перекладных». Решил так: доеду на своем трехколесном «Урале» до Нижнекаменки, пересяду на паром до Ордынки, а оттуда автобусом до Новосибирска. План хорош, только была в нем закавыка: у кого оставить на время мотоцикл?

Знакомых в Нижнекаменке у меня немало, но я, как само собой разумеющееся, решил обратиться к Яше — Якову Давидовичу Шмидту. Двадцать два года возил он нам в Ерестную хлеб на знаменитом ГАЗ-66. Летом и зимой, в любую погоду. Помню, бывало, как очередь, едва заслышав могучий рокот мотора, радостно оживала: «Яша едет! Кормилец наш!» А ждали, между прочим, не только машину с хлебом, но и самого Яшу — плотного, коренастого, улыбчивого. Каждый старался помочь ему при разгрузке, перекинуться добрым взглядом и словом. А более всех, особенно в праздники, привечали веселого хлебовоза пенсионеры — и местные, и городские. Телевизор в те годы был еще редкостью, а Яшин аккордеон под частушки, песни, а то и пляски был в самый раз. Потом, когда к нам стали ездить частные магазинчики на колесах, связь с Яшей была потеряна. Слышал только: уже давно на пенсии, но будто где-то работает...

И вот я в Нижнекаменке. Спрашиваю у молодой продавщицы продмага, знает ли она Яшу и где он живет?

— Шмидта? А тут, неподалеку — на Боровой. От переулка третий или четвертый дом — с чистым двором. Идемте — покажу.

Примета насчет двора явно устарела: у соседей Яши дворы были тоже образцовые. Может, не случайно? А в доме на Боровой, 11 хозяйничала Ирина Яковлевна — дочка Яши, приветливая и гостеприимная. Узнав, кто я и зачем пожаловал, она сказала, что наверняка мне помогут. У них тут спокойно.

— А папочка придет с работы через полчаса — на обед.

Приятно, когда взрослые дети так обращаются к отцу. Знать, в этом доме правят любовь и сердечность.

Ведь недаром и мы, посторонние, называли Якова Давидовича просто и душевно — Яша.

— Значит, никак не угомонится ваш папочка, сколько ему сейчас?

— Почти семьдесят два. Угомониться? Что вы! Да он моложе молодого! С его аккордеоном мы уже и за море выезжали. В кирзинском пансионате «Золотая волна» нас долго не отпускали со сцены.

Еще до прихода Яши — художественного руководителя Нижнекаменского Дома культуры — я уже знал, что в их певческом коллективе хорошо ставит голоса бывшая учительница Ирина Владимировна Можевина, что в репертуаре хора есть песня про Нижнекаменку, написанная местной поэтессой Валентиной Алексеевной Булдаковой-Кобевко. Есть в этой песне и такие строки, боль которых понятна и нам, ерестнинцам, и не только нам:

Над Каменским бором
промчались пожары,
И сердце как будто
рассталось с душой.
Но ты простояла три века
недаром
И вновь расцветаешь,
как роза весной...

А вот и Яша — все такой же крепкий и веселый, как много-много лет назад. За обедом вспоминаем прошлое, а еще узнаю новость: не так давно Яша ездил на историческую родину — в Германию, где неподалеку от Ганновера живут два его брата — старший Иван и младший Егор. Живут неплохо, предлагали перебраться сюда и Якову. На что тот ответил:

— Нет, дорогие братцы. Хорошо у вас, чисто, бумажку, и ту где попало не бросишь. Только мне, поверьте, тут не хватает нашего караканского воздуха, простора.

Хорошо мы посидели за обедом, поговорили. Глядь, а до отхода парома осталось 20 минут! Могу опоздать, а машина Яши в ремонте.
Только он спокоен:

— Успеешь. Я тебе покажу самую короткую тропинку — через лес. Выведет прямиком к заправке, а от нее до пристани рукой подать.

И Яша вывел меня к этой приметной тропинке, напутствуя:

— Никуда не сворачивай. Эту тропинку я натопал сам, когда три года работал на заправке. Я уж туда и не хожу, а тропинка живет, не зарастает. Ее так и называют — Яшина.

На паром я, благодаря Яшиной тропинке, успел, а под мягкие удары волн о борт баржи думал о человеке, давшем ей, тропинке, имя. Кто-то увековечивает себя, открыв остров или комету, кто-то — изобретя машину или усовершенствовав всем известный культиватор. А вот Яша оставил о себе добрую память (о масштабах ее я не говорю) добросовестным, многолетним трудом — развозя людям хлеб, радуя их жизнерадостным голосом аккордеона или вышагивая изо дня в день самой короткой тропой на рабочее место оператора бензоколонки. Важно лишь, чтобы тропа эта была незаёмная, а своя.