Поводом к расследованию судьбы репрессированного служителя церкви села Шипицино послужил рассказ жительницы села Венгерово Елизаветы Петровны Вяткиной. Пятилетней девочкой она стала свидетелем того, как осенью 1937 года трое сотрудников НКВД арестовали Новоселова прямо в церкви и увезли в неизвестном направлении.
Иеромонах Спасского монастыря Димиртий (Ткаченко) обратился в архивную службу ФСБ и узнал подробности сфабрикованного дела против священника Анатолия Новоселова. Он обвинялся в агитации «против советской власти, против развития колхозной жизни, а также против проводимых мероприятий правительством и партией» (статья 58-10 УК РСФСР). 10 ноября 1937 года постановлением Венгеровского районного отделения НКВД Новоселов был приговорен к заключению в исправительно-трудовой лагерь на десять лет с поражением в правах на пять лет.
В 1964 году дело было пересмотрено, обвинения с репрессированного служителя церкви снято. Но неизвестной оставалась его судьба: отсидел ли Анатолий свой срок или умер в заключении от истощения и тяжелой работы.
– Проверка по архивным фондам Информационного центра ГУ МВД России по региону положительных результатов не дала, сведений о месте нахождения после осуждения и судьбе Анатолия Новоселова 1913 года рождения не обнаружено,– рассказывает батюшка. – Мое обращение через интернет в приемную ФСБ осталось без ответа».
Ходить по бюрократическому кругу далее не имело никакого смысла. От родственницы Новоселовых, Елизаветы Петровны Вяткиной, священнослужитель узнал, что в администрации района работает ее родственник, которому удалось отыскать своих родных по Интернету.
«Я взял его координаты, и мы с ними созвонились. Оказалось, что дочка Анатолия Новоселова, Лидия, рожденная за несколько недель до ареста отца, жива и проживает в Воронежской области, в селе Каверье», – продолжает Димитрий Ткаченко.
Следующие поколения – дочь Лидия, правнучка и праправнук Анатолия Новоселова
Она поведала батюшке историю своей семьи. «Я была пятым ребенком у родителей, но все ранее рождавшиеся дети умирали в младенчестве, – рассказала Лидия.
– Разговаривать об отце в нашей семье было запрещено. Жить с клеймом «жены врага народа» было тяжко, мама искала защиты. И, когда мне было три года, вышла замуж за Степана Степановича Кузмина. Новый муж относился к матери очень плохо: бил, ко всему придирался, обижал и меня. Потом попал в тюрьму на два года. От побоев мама и умерла преждевременно, в 1970 году».
В 1966 году Лидия с мужем приезжала к матери, в тот момент к ним приходили представители власти, принесли извещение об отмене обвинения на отца и сказали: «Ваш отец ни в чем не виновен, он не враг народа, его реабилитировали».
– Они ходили к единственному оставшемуся в живых свидетелю, но тот отказался от данных ранее показаний, сказал: «Почерк не мой», – вспоминает Лидия Анатольевна.
– Отец умер в лагере, в 1942 году пришло извещение. В 1943 году приезжала к матери какая-то женщина, которая его знала по месту ссылки и говорила, что «Анатолий был очень добрым и всем помогал».
Теперь, когда стала известна дата смерти Анатолия Михайловича Новоселова, можно поставить окончательную точку в этом деле. Анатолий не пережил тягот лагерной жизни и, как многие тысячи людей, умер, не увидев ни своей жены, ни дочери, ни будущих внуков.
