К 100-летию академика Михаила Лаврентьева
 |
В эти дни отмечается 100-летие со дня рождения выдающегося ученого, математика и механика, талантливого организатора науки и педагога, академика Михаила Алексеевича Лаврентьева. Он был одним из создателей советской атомной бомбы, стоял у истоков легендарного Московского физтеха, но в памяти новосибирцев Лаврентьев останется прежде всего благодаря главному делу своей жизни - созданию Сибирского отделения Академии наук СССР и новосибирского Академгородка, принесшего и продолжающего приносить мировую славу сибирской науке. Научные достижения М.А. Лаврентьева отмечены многими высшими государственными премиями, одну из которых он получил за создание ядерного артиллерийского снаряда.
В самом первом номере «Вечерки» от 1 марта 1958 года было опубликовано интервью с М.А. Лаврентьевым. Сегодня, спустя почти полвека, мы публикуем воспоминания тех, кто хорошо знал Михаила Алексеевича, работал с ним на разных этапах его научного пути, в том числе при организации Сибирского отделения АН СССР. Можно много говорить о том, как много создано, придумано и построено Лаврентьевым, но сейчас, спустя более сорока лет с создания Академгородка, нам, наверное, будет намного интереснее вспомнить о том, каким он был, этот великий ученый и Человек своего времени.
Академик Владимир Титов, директор Института гидродинамики им. Лаврентьева: «Михаил Алексеевич до последних лет жизни не уставал удивляться загадкам природы и искать на них ответ. По сути дела, он был выдающимся естествоиспытателем в самом широком смысле этого слова. Его поразительная интуиция, умение перенести методы, развитые в одной области, в другую, способность построить модели парадоксальных, на первый взгляд, явлений поражали всех, кто с ним работал и встречался. Невозможно даже перечислить все то, что сделано Лаврентьевым в области математики за долгую жизнь в науке. Зачастую трудно провести резкую границу между его математическими работами и работами в механике. Его исследования в области механики всегда основывались на глубоком понимании основных закономерностей явления и давали строгое и изящное математическое описание этих закономерностей».
Академик Борис Патон, президент Национальной Академии наук Украины: «По моему убеждению, в отличие от некоторых ученых-современников, Михаил Алексеевич намного глубже понимал, где пролегает передовая линия науки. Он всегда отчетливо представлял главные направления ее развития. Мне хорошо известно, как страстно он ратовал за прогресс кибернетики и генетики, космических исследований и материаловедения. В этих и других вопросах он неизменно занимал прогрессивную позицию. Михаил Алексеевич всегда с присущей ему прямотой отстаивал свою точку зрения. Некоторые усматривали в этом его излишнюю резкость. Думаю, дело обстояло иначе - у Лаврентьева обычно брали верх обостренное чувство справедливости и принципиальность в сочетании с профессиональной убежденностью».
Академик Андрей Трофимук: «Нельзя не сказать об общем настрое большой Академии наук, весьма ревниво отнесшейся к инициативе ученых, не понимавшей, для чего нужно увозить из Москвы лучшие кадры? Не понимали Лаврентьева даже на уровне президента Академии наук. Говорилось: «Ну, привезете этих ученых в Сибирь, они сломаются и вернутся назад. Ничего у вас не получится!» Подбирая кадры и работая над организацией отделения, Лаврентьев не хотел, чтобы новое дело превратилось в некую кампанию, действующую по принципу «пошумели и разошлись». Поэтому, встречаясь с претендентами, с теми, кто был согласен, ставил непременное условие: выезжать в Сибирь не временно, а на всю жизнь!...
На первых порах строительство Академгородка шло не так быстро и хорошо, как того хотелось бы, и это несмотря на большой поток финансовых и материальных средств. Приходилось то и дело сталкиваться с несправедливостью областного и городского партийного руководства, откровенным мошенничеством. Нам широким потоком шло оборудование, строительные и отделочные материалы, а власти обкома партии начали все это направлять в другую сторону - всем хотелось погреться у чужого костра. Это очень тревожило Михаила Алексеевича. Он пошел в обком и потребовал поставить под контроль все, что приходит в адрес научного центра. Секретарь обкома, предшественник Горячева, высокомерно и нагло заявил Лаврентьеву: «А кто ты такой? Ты расскажи, за что тебя сослали в Сибирь? Мы тебе это поможем вспомнить!» Но Лаврентьева не запугаешь. Стоило его тронуть - просыпался вулкан! Он так «наподдал» партийному чиновнику за грубость, что тот тут же пожалел о сказанном... Строительство начало идти успешно, царил дух подъема и энтузиазма. Был создан такой перспективный научный климат, когда каждый был готов взяться за любую задачу, лишь бы страна в ней нуждалась. Процветала атмосфера дружбы, творческого взаимодействия между науками».
Кандидат технических наук Наталья Притвиц, пресс-секретарь президиума СО РАН:
«Главное дело и итог жизни Лаврентьева - продвижение широкого фронта науки и образования за Урал, на просторы Сибири и Дальнего Востока. Он как никто другой умел поднимать людей на дело, увлекать и вдохновлять единомышленников, посрамлять скептиков, ломать бюрократические препоны. В своем напоре часто бывал, мягко говоря, недипломатичен, поэтому имел и немало врагов. Но главным его побудительным мотивом всегда было одно - польза делу, польза Отечеству. Вся его жизнь, его облик Естествоиспытателя, Преобразователя, Просветителя - это высокий пример для идущих вслед поколений».
Академик Дмитрий Ширков: «Михаил Алексеевич всегда сам открывал летние школы для победителей олимпиад. Он читал лекции, в которых присутствовал научный сюжет, и, как правило, сопровождал их демонстрацией физического явления, например, образования дымовых колец метрового размера. На фотографиях подобных событий видно необыкновенно оживленное, озаренное счастливой улыбкой лицо Михаила Алексеевича. Как прирожденный педагог, Лаврентьев любил и своих учеников, и сам процесс обучения».
Академик Андрей Трофимук: «Лаврентьев не просто любил талантливых детей - он их обожал. Деньги, предназначенные на расширение Института гидродинамики, директором которого он был, по его указанию пошли на строительство специального здания для Клуба юных техников. Здесь под руководством опытных мастеров растили современных кулибиных. Самые счастливые улыбки Михаила Алексеевича доставались тем, кто с шумом и грохотом на праздничных демонстрациях выкатывал на Морской проспект на самокатах собственного изготовления. Самые веселые занятия он проводил с изобретательными ребятишками - творцами невероятных «научных» проектов».
Академик Дмитрий Ширков: «Личные симпатии и антипатии Михаила Алексеевича проявлялись вне чиновничьих различий и возрастных цензов. Как истинный «аристократ духа» он равно общался со старым и молодым, с академиком, студентом и даже с правителем. Многим известны и описаны его хорошие отношения с Гречко и Хрущевым, в том числе драматическая дискуссия с лидером державы во время полета из Пекина в Иркутск, приведшая к спасению новосибирского Института генетики. Основным критерием оценки человека для Михаила Алексеевича была преданность делу. Он, несомненно, был ярко выраженным «пассионарием», по терминологии Льва Гумилева. Главным мотивом его жизни было Служение - науке и Отечеству. Этой шкалой он оценивал и других. В своей огромной организационной деятельности Лаврентьеву неизбежно приходилось бороться - с косностью и недобросовестностью, с мелочностью и непониманием, с неблагоприятными обстоятельствами и сопротивлением. Михаил Алексеевич умел и любил бороться. Как говорила его жена, Вера Евгеньевна, «когда Мише не с кем бороться, он ходит, как больной».
Академик Владимир Титов: «Его имя носят улицы в Москве, Новосибирске и Казани, созданный им Институт гидродинамики, первая в стране физико-математическая школа в новосибирском Академгородке. Огромный талант ученого, преданность делу, бескомпромиссная честность, великолепные качества организатора, доброта и сердечность - эти черты Михаила Алексеевича навсегда остались в памяти у всех, кто его знал».
