Новосибирск 2.9 °C

Артист

01.02.2001 00:00:00

Картинки с натуры

 Белый, как античная скульптура в «оперном», сугроб. Нахохленный, как серый воробей, мужик. Сермяжный тулуп. Громадные валенки. Замызганная кроликовая шапка-ушанка. Из притоптанного снега торчит пешня, будто дядька прямо вот здесь, посреди мини-базарчика намеревался продолбить лунку, чтоб поймать рыбку удачи. Рядом саночки, на каких возят рыбачки-подледники улов. Но на саночках - не судаки с выпученными глазками, не язи с разинутыми, как у певцов-солистов ротиками, а стерильно-белая, в фирменной упаковке рубашка. Ну такая чистенькая, такая отутюженная! Прям, как в рекламном ролике про жену спиннингиста, отстиравшую муженьку замаранную рубашонку до непорочной белизны. Но там-то демонстрировалось волшебство стирки с помощью порошка. А тут совсем иное чудо.

- Концертная! - завлекает ханыга покупателей. - Для себя брал... Да вот деньги понадобились. Продаю...

- И за сколько продашь? - клюет «крупная рыбина». Не то щука в норковой шубке. Не то судачиха...

- Дык... Недорого. За двести пятьдесят уступлю. А на барахолке они по четыреста...

- Ну ты, мужик, ломишь цену! - возмущается помесь щуки с судачихой. И отплывает в сторону...

- Дед! Чо это у тебя?- интересуется паренек-окунек в спортивной шапочке.

- Концертная рубаха! Как раз под фрак... У меня и бабочка дома есть...

- Ага! Бабочка! - кривится утолканная в «водолазный костюм» из телогрейки и ватных штанов тетка, торгующая макаронами и селедкой.- Баба твоя што ль? Вот она-то тебе устроит взбучку за то, што последнее из квартиры вынес!

- Да не последнее! Говорю же - концертная рубаха это, - оживляется ханыга. - Для себя покупал. Я ведь - тенор. Вы не смейтесь... Настоящий тенор. Я пел и Ленского, и в оперетте подпевал... Не на сцене, а из-за кулис. Тенор - с бодунища. Не дотягивает верхов, а я из-за кулисья: «Я люблю-ю-ю вас! Я люблю вас, Ольга!» У меня и пластинок было, записей - ой-ей сколько! Пришлось продать ... Позавчера вот лаковые туфли толкнул. На хлеб с молоком хватило... Колбасы купил. Триста граммов. Докторской. Жена просила. «Купи, - говорит, - Вася, колбаски. А то снится она мне!» Но надеюсь возобновить концертную деятельность. В ресторане для богатых - почему не петь? И тепло. И покормят. И денег заплатят. А то я вот тут рыбачить пытался - так клева нет... А ведь меня золотым голосом звали...

- Ну ты, дед, гонишь! - прыснул паренек, по-краморовски скосив физиономию с рыбьим глазом.

- Да нет! Истинная правда! Я могу и щас спеть...

- А ты и спой! - подначила тетка-макаронница.

Дед поправил шапку рукавицами-шубинками и, разинув давно не посещаемую инструментами дантиста пасть, неожиданно звонким голосом заблажил: «Я встре-е-етил вас, и все былое в отжи-и-вшем сердце о-о-ожило...»

Одну руку он приложил к тому месту, где под зипуном должно было биться это самое сердце. Другую выбросил в сторону примороженных, как есенинский клен, базарных женщин.

Голос его завибрировал и заискрился, трепыхаясь ангельскими крылышками на лемешевских высотах. Он прямо-таки жавороночком взвился ввысь. Проказник явно претендовал на верхнее «ля,» и эти претензии были не беспочвенны. Базар замер, внимая бриллиантовым тютчевским строкам. Слова искрились, переливались, гранясь на рифмах, как свеженький снежок в сугробе. Они повествовали «про время золотое», про сердце, которому «стало так тепло». Про то, как «поздней осени порою бывает день, бывает час, когда повеет вдруг весною и что-то встрепенется в нас...» И в тот самый момент, когда теноровые высоты коснулись слов «вновь» и «любовь», из глаза торговки макаронами и сельдью иваси выкатилась соленая, как тихоокеанская волна, слезинка.

- Артист! - охнула она. - А ведь и не подумаешь...

- Ну ты, дед, даешь! - удивленно отклячил нижнюю губу паренек.- Тебе бы в группу «Аквариум» к Боре Гребенщикову. Или этому... Бутусову подпевать... А ты «Вот, новый поворот» Макаревича - можешь?

- Я до такой пошлости не опускаюсь! - прошамкал ханыга.- У меня строго классический репертуар. Старинные романсы, арии из опер и оперетт...

- А-а!- разочарованно протянул мальчонка, прикидывавший было белую рубашку поверх курточки-»пилотки». - Я-то думал, ты все можешь... А то я сильно группу «Крематорий» люблю...

- Бабоньки! - смахнула тетенька слезинку. - А давайте поможем дедку! Чо он тут будет сопли морозить? Помеценатствуем! Ему поди опохмелиться надо. Так што - по пятерочке не скинемся? А рубашку пущай домой отнесет. Поди еще пригодятся.

Тетя сунула руку в передничек, где лежали заветные дензнаки, и протянула деду «пятак».

- На, дядя! Больно уж ты хорошо поешь!

Следом за ней другие торговки, оставив ненадолго свои прилавки, подходили к оторопевшему деду и совали ему мелочь.

- Ну что ж! - сунул дед в руковичку денюжки. - На четушку будет... А рубаха и правда, может, пригодится. Может, еще выйдут на меня продюсеры... Я ведь не старый - ровесник Паваротти...

И, прихватив саночки с пешней, он заковылял в сторону ближайшего ларька, торгующего горячительным.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: