Браконьеры и егеря: гонка вооружений

Охотиться на глухаря нынче можно с 15 апреля, а с 27 апреля — на тетерева. Срок действия охотничьих лицензий на боровую дичь — до 2 мая. Но в этом году их будет выдано значительно меньше.

Как объяснил председатель ООО «Новосибирское областное общество охотников и рыболовов» Николай Кобыленко, охоту на глухаря в нашей области ограничивали всегда — чтобы сохранить эту царскую птицу.

А вот запрет на отстрел водоплавающих, как считает председатель, введен все-таки напрасно. «Деревенские, особенно в отдаленных населенных пунктах, — объясняет он, — все равно будут стрелять, нарушая все запреты. Я думаю, что охота на водоплавающих должна быть, но под контролем. Охотников нужно обязательно инструктировать, как правильно себя вести, чтобы избежать вероятного заражения вирусом птичьего гриппа.

Если утку не беспокоить, она начнет гнездиться рядом с селами. В этом случае возрастает вероятность контакта дикой птицы с домашней».

Двуногие хищники
Николай Кобыленко отмечает, что охота стала модным развлечением для новосибирских мужчин. Ежегодно в ряды охотников только в этом обществе вливаются около тысячи новосибирцев. Членами Новосибирского областного общества охотников и рыболовов стали уже 35 тысяч человек.

Немало в нашем регионе и браконьеров, для которых никакие человеческие и даже звериные законы не писаны. Хищник в природе, если он сыт, не будет убивать ради забавы. При помощи дорогого дальнобойного оружия с оптическим прицелом и приборов ночного видения двуногие убивают лосей, косуль и других лесных жителей, не щадя порой даже беременных самок. Председатель общества считает, что беспредел происходит из-за несовершенства российского законодательства. «Судите сами, — продолжает он, — до 2004 года сумма штрафа за браконьерство составляла 50 рублей, потом — 500. Это, конечно, смешные деньги для тех, кто, кроме дорогих внедорожников, имеет еще и снегоходную технику».

Понятно, что егерям за браконьерами не угнаться, поэтому и охотничьим хозяйствам приходится приобретать снегоходы. Егеря делают сегодня все возможное, чтобы сохранить зверье: с осени до самой весны подкармливают и совершают обходы.

К слову, сам Николай Кобыленко предпочитает классическую охоту «без халявы». Он объясняет: «Мне интересно выследить осторожного глухаря. Бывает, за трое суток сделаешь только один выстрел. А вот косуль убивать жалко, очень уж красивое животное. На медведя я тоже не хожу, считаю, что это нечестная охота. Когда зверь в берлоге спит, а на него идут 10 охотников с карабинами, никаких шансов у медведя нет. Вот если бы люди были с рогатиной — другое дело. А так получается просто расстрел. Я только один раз присутствовал, когда медведицу из берлоги подняли. Вокруг потом весь снег был красный от ее крови, а охотники довольны. Но, услышав в берлоге возню, все напряглись. Посмотрели, а там — три живых комочка, три крошечных медвежонка. Что с ними делать? Только убить. Зоопаркам медведи не нужны, их много».

Зайчат убивают… клещи-вампиры
И все же есть хорошие новости о животном мире нашего региона. В результате развала многих колхозов оказались заброшенными сотни тысяч гектаров пашни, на которые сегодня наступают сибирские «джунгли». Увеличение свободной от человека территории явно пошло на пользу дикому миру. Например, в конце 80-х годов поголовье косуль в области было не более 3 — 4 тысяч, в 2004 году — уже 27,5 тысячи. Они научились скрываться от охотников в камышовых зарослях озер. Растет число лисиц, медведей. Водятся в наших лесах волки, росомахи, олени.

Охота стала модным развлечением для новосибирских мужчин. Ежегодно в ряды охотников только в этом обществе вливаются около тысячи новосибирцев. Членами Новосибирского областного общества охотников и рыболовов стали уже 35 тысяч человек.

А вот зайцев стало заметно меньше. Хотя лет 20 назад за ними не нужно было далеко ходить: деревенские охотники добывали косых буквально за околицей. Сегодня заяц — это редкость. Что же произошло с длинноухими? Ученые из института систематики и экологии животных СО РАН разводят руками: «Видовая депрессия». А у Николая Кобыленко есть своя собственная гипотеза, основанная на наблюдении за природой. «Новорожденных зайчат, — говорит он, — убивают клещи». С конца 80-х годов прекратили обрабатывать ядохимикатами с вертолетов местность, и клещи сильно расплодились. А зайчики рождаются крошками: всего несколько граммов, и лежат они в траве, которая кишит клещами. Шестилапые вампиры нападают на новорожденных зайчат и высасывают кровь.

Грустная участь из-за ошибочной государственной политики постигла и символ сибирской тайги — лося. Его сегодня не более 5,5 тысячи голов. Впрочем, еще несколько лет назад этот мощный зверь был вовсе на грани исчезновения. В результате запрета на охоту в течение пяти лет выросла его численность в нашем регионе. Но как вид местный лось стал заметно мельче своего собрата, проживающего в Хабаровском крае. В прошлом веке вес взрослых быков в нашей области достигал 300 кг, сегодня они едва-едва набирают полтора центнера. Называть таких быков «лесными великанами» сегодня как-то странно. Произошла селекция со знаком минус вовсе не из-за природных катаклизмов, а по вине человека. По словам председателя, в 70-х годах существовал госзаказ, по которому общество охотников должно было сдать определенное количество мяса. Поэтому было выгодно отстреливать крупных быков. Правда, спустя десяток лет из Москвы пришло указание выполнять план сдачи «по лосиным головам». Но уже было поздно. Теперь, чтобы улучшить местный вид, необходимо завести крупных быков-производителей из Хабаровского края и Камчатки. Но это стоит немалых денег. Без государственной программы не обойтись.

Охоты на соболя как бы нет?
Еще одна забота председателя — охота на соболя. «Ее как бы нет, — рассказывает Николай Кобыленко, — потому что охотники уже несколько сезонов вообще не покупают лицензий на отстрел соболя. Стоит такое разрешение, в общем, недорого — 120 рублей. В то же время у меня есть информация, что «черные» перекупщики в нашем регионе ежегодно покупают до пяти тысяч шкурок «мягкого» золота. За каждую шкурку платят по четыре тысячи. А сумма штрафа за соболя без лицензии составляет всего-то 500 рублей».

Но соболиные шкурки необходимо каким-то образом вывезти. За комментариями по этому поводу редакция обратилась к таможенникам.

Первый заместитель Сибирской оперативной таможни Сергей Михалев категорически отвергает вывоз шкурок соболя из Новосибирской области: «Заведены уголовные дела только по ввозу меховых изделий».

Грустная участь из-за ошибочной государственной политики постигла и символ сибирской тайги — лося. Его сегодня не более 5,5 тысячи голов. Впрочем, еще несколько лет назад этот мощный зверь был вовсе на грани исчезновения. В результате запрета на охоту в течение пяти лет выросла его численность в нашем регионе. Но как вид местный лось стал заметно мельче своего собрата, проживающего в Хабаровском крае. В прошлом веке вес взрослых быков в нашей области достигал 300 кг, сегодня они едва-едва набирают полтора центнера. Называть таких быков «лесными великанами» сегодня как-то странно.

И.о. начальника Толмачевской таможни Константин Винс подтвердил: «У нас были зарегистрированы случаи ввоза меха из Китая, вывоза — ни разу. Дело в том, что загрузить самолет коммерческой партией контрабандного товара невозможно. Теоретически можно вывезти в личном багаже, но не более 10 — 15 шкурок. Однако что потом с ними делать? В Китае и тем более во всех цивилизованных странах сейчас внимательно следят за ввозимым товаром из-за птичьего гриппа...»

В общем, вопрос о браконьерстве соболя и его вывозе остается открытым?