Новосибирск 4.7 °C

Молчание буревестников

29.06.2001 00:00:00

 В этом году довольно шумно было отмечено 10-летие президентства в России, хотя раньше день 12 июня задумывался как День ее независимости. От кого или чего - это уже другой вопрос. Менее чем через полтора месяца СМИ вспомнят и о другой дате - 10-летии ГКЧП. Это был действительно один из самых драматичных периодов в новейшей истории России и тогда еще СССР. Наша газета предполагает дать серию публикаций, посвященных этому времени, через призму восприятия участников тех событий. Судьбы их сложились по-разному. Кое-кто преуспел уже в новой России, кто-то так и не вопринимает новую систему отношений, новый строй, в конце концов.

Нам хотелось бы попытаться осмыслить минувшее. При этом обязательно с разных точек зрения. Порой - полярно противоположных. И начнем мы эту серию с беседы нашего корреспондента с бывшим ректором Высшей партийной школы, делегатом 28-го съезда КПСС, доктором философских наук Альбертом Черненко. Для молодых читателей напомним: сыном известного партийного и государственного деятеля 80-х годов.

- Альберт Константинович, - спросил я его после того, как он обрисовал общую экономическую и общественно-политическую ситуацию того периода, - страна истосковалась по реформам, консерватизм в партии уже изрядно надоел. Ортодоксальность еще оставалась формальной нормой, но перестала быть цементирующей силой общества. Почему перестройка, начавшаяся с приходом к власти Горбачева, все-таки пошла в разрушительном направлении?

- Ну не только в разрушительном. Партия и государство были готовы к переменам. В прессе того периода стало больше гласности, многие серьезные проблемы публично обсуждались. Помните рубрики типа «Прорабы перестройки»? На альтернативной основе избирались и депутаты, и делегаты партконференций и съездов. Процесс, как говорится, пошел. Но, на мой взгляд, пошел он куда-то не туда. В силу и субъективных причин, и объективных. У Горбачева не было четкой концепции реформирования партии и власти, отсюда его постоянные метания из стороны в сторону, а отдельные члены Политбюро проводили прямо предательскую политику. Так, с подачи Яковлева, который руководил, по сути, СМИ, была развязана обвальная кампания дискредитации всей истории СССР. Партия к этому времени была уже очень неоднородна. И вполне при разумном подходе можно было постепенно переходить к многопартийности, не теряя, разумеется, власти. Но уже через год власть была потеряна, а возвращать ее куда сложнее, чем терять. А иногда и невозможно вовсе.

- Почему, когда демократические силы, назовем их так, начали наступление на компартию, сжигали на площадях «Правду» с перепечаткой из газеты «Репубблика» о пребывании Ельцина в США, исписывали в Новосибирске заборы, резко критикуя КПСС, собирали тысячные митинги, ни один коммунист не вышел на улицу в защиту прежнего режима или хотя бы своей идеологии? Это было даже не молчание бывших буревестников, а похоже на молчание ягнят?

- Про ягнят сказано неправильно. Наоборот, чрезмерная уверенность партии в своих силах была одной из причин ее краха. Ну, подумаешь, комары покусают. Все пройдет! Другая причина - чрезмерно жесткая партийная дисциплина. Мол, им там, наверху, - виднее. Они умнее, больше видят и знают. Я в то время встречался с первым секретарем обкома КПСС Казарезовым, спрашивал: вы что бездействуете-то? «Что же я, стрелять в них буду?» - был ответ. Принцип демократического централизма, доводимый порой до абсурда, сделал свое не лучшее дело. И третье: коммунисты просто утратили бойцовские качества, не умели работать в новых условиях развивающейся демократии. Этакая оцепенелая растерянность.

- На последнем партийном съезде, когда обозначились в партии уже несколько направлений раскола - ленинградские пролетарии - левые, социал-демократическое течение, умеренные центристы, когда на Политбюро впервые за его историю обрушилась настоящая критика, можно еще было выправить положение?

- Тяжелый вопрос. Можно было, было бы желание. Но его-то у многих руководителей давно не было. Я уж не говорю о руководстве многих союзных республик, которые спали и видели себя президентами самостоятельных государств. Горбачев к тому времени был уже избран на Съезде народных депутатов СССР первым президентом. Я был лично знаком со многими крупными руководителями КПСС, и располагаю информацией, что он мог пойти в случае его невыдвижения на пост генсека на разрыв с партией.

- То есть не только Ельцин мог картинно пройти по залу Дворца, покидая партию?..

- Да. Это так. Я разговаривал в то время с Лукьяновым и спрашивал его мнение о кандидатуре Горбачева. А иного выбора у нас нет, объяснил он. Что даст возникшее двоевластие в случае его неизбрания, совсем неясно.

- Но почему в Китае после смерти Мао не побоялись разделения властей?

- Традиции централизации власти, ее стабильности в КНР сильнее, чем в России. На самом верху у руководства, в значительной степени благодаря мудрости Дэн Сяопина, хватило ума начать реформирование в первую очередь экономики страны. Представляете, с населением Китая в миллиард с лишним и его, в общем-то, относительной экономической отсталостью, особенно в то время, пойти по пути развала партийного влияния и госвласти! Даже Мао Цзэдун со своими принципами большого скачка и хунвейбинами стремился к ускоренному развитию социализма, а не к его разрушению. У нас же тенденция была иная.

- Горбачев и в выступлениях за границей, а позже дома не раз говорил, что он хорошо понимал, куда он ведет партию и страну. Пишут, что он даже называл себя в зарубежной прессе антикоммунистом, а не только социал-демократом. Правда ли это?

- Верить этому человеку вообще нельзя. Но думаю, что он делает хорошую мину при плохой игре. Вектор движения, правда, уже был обозначен. Но никакой последовательности в его поступках в то время не было.

- За несколько лет до того, как стать генсеком, он, будучи секретарем ЦК по сельскому хозяйству, предложил проект Продовольственной программы, которая должна была накормить страну...

- Вот-вот. Волюнтаристический аналог хрущевской программы построения коммунизма. Психология та же.

- Почему же не только не накормили, но довели страну до всеобщего посмешища за период перестройки, когда масло и колбасу отпускали по талонам, а в очереди за водкой в Новосибирске убили человека?

- Изжившее себя давно понимание, что власть всегда права. Хоть в борьбе с пьянством, хоть в указаниях, когда и что сеять. Но ведь в 60-е и 70-е люди потребляли продуктов животноводства в несколько раз больше, чем теперь. Потом намеренная дискредитация социализма, разбалансировка общества, элементарная потеря чувства ответственности.

- Вы были избраны на 28-м съезде членом комиссии по выработке новой Программы КПСС. В чем заключалась основная сумма идей новой редакции?

- В первую очередь - возможность многоукладности экономики и разных форм собственности. Это базис. Развитие рыночных отношений. Ленин с идеями нэпа далеко смотрел вперед. Эта возможность развития России впоследствии была упущена. И, безусловно, открытость партийной политики. Переход к демократическим свободам.

- У вас лично не возникало ощущения, что все это было уже слишком поздно, а многим секретарям ЦК это нужно было просто для галочки: вроде бы надо что-то делать, но вот что?..

- Я с этим столкнулся сразу после съезда, когда нужно было переходить к конкретной работе над программой. Бывая в Москве, не раз заходил в ЦК, писал письма с конкретными предложениями о структуризации этой работы - все тщетно. На последнем заседании комиссии, когда председательствовал сам Горбачев, мне тоже дали слово. А в составе комиссии, надо сказать, было много авторитетнейших людей: Примаков, экономист Абалкин и другие. Я повторил то, на чем уже настаивал. Горбачев вел себя так, что было видно: ему уже это не нужно. Он постоянно прерывал выступающих. Мне показалось, на лицах наших, уже формальных, лидеров было написано: что вы тут со своими советами лезете! Я общался со многими членами ЦК того периода: они просто руками разводили. Власть уходила из-под ног, и ничего не делалось, не решалось для демократизации партии и государства. Разрушительная сила Ельцина оказалась сильнее «воли» Горбачева. Если бы было, конечно, желание сохранить Союз и партию. Подчеркиваю: в совершенно новых условиях, на современных принципах.

- Альберт Константинович, отчего же вслед за распадом СССР, КПСС так быстро рухнула вся мировая система социализма?

- Не вся. Быстро отказались от прежних ориентаций те республики, которые были политически, экономически, в оборонном смысле зависимы от геополитического положения Союза, социалистического центра. Куба, Вьетнам, могущественный сейчас Китай, те страны, которые пришли к социализму самостоятельным путем, остались на прежних позициях, хотя и в значительной степени обновленных.

Маркс и поныне, как показывает современный анализ западной литературы, остается самым цитируемым в мире ученым. Наша судьба в значительной степени была предопределена тем, что в новых условиях после 17-го года наша общественно-политическая мысль не нашла достойного развития марксистским идеям. Я бы сказал так: специфические особенности нашей истории, яростное противодействие Запада, Великая Отечественная война, наконец, не дали нам возможности развиваться в нормальных условиях. Ведь многие современные развитые страны пришли к пониманию необходимости построения общества с социальными гарантиями, с заботой о человеке, как это ни странно может показаться, через марксизм.

Валентин Афанасьевич Коптюг, выдающийся ученый и гражданин современности, понимал, как, может быть, никто другой, необходимость конвергенции современного мира. Он в свое время обстоятельно говорил об этом после форума в Рио-де-Жанейро по экологии. В мире созревает понимание: человечество придет к катастрофе, если не научится объединять усилия в решении глобальных проблем сохранения Земли и в целом жизни на нашей планете.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: