 |
О том, что происходило, когда папа оставался с сыном наедине, узналось совершенно случайно. Как-то мальчик гулял с сестрой и вот тогда под влиянием какого-то импульса вдруг обронил фразу, которая сразу насторожила девушку: «А вот папа делал со мной так...» Она осторожно стала расспрашивать брата и в ужасе не могла поверить его детскому лепету. Отец несколько лет использует сынишку как инструмент для удовлетворения своей извращенной похоти! Когда это началось? Может быть, уже тогда, когда ребенок (назовем его Сашей) еще не мог себя помнить...
Невероятно тяжелая история, драма. Уголовное дело было рассмотрено в суде два года назад. Папашу осудили на минимальный срок, из которых в «зоне» он пробыл совсем немного - учли хорошее поведение. Да и преступление ведь не относится к категории тяжких. Искалеченный ребенок (не в физическом смысле) - его дальнейшая судьба, видимо, не в счет. Как и поруганная семья, доведенная до отчаяния мать. Недавно извращенец, вернувшись из «зоны», еще пытался отсудить себе комнату - не удалось.
Свидетелем на том процессе выступала детский психотерапевт Ирина Ширяева. Она тогда лечила Сашу, часами беседовала с ним. И сейчас говорит, что у мальчика было тяжелое невротическое состояние, связанное с сексуальным насилием, его преследовали страхи. И все-таки, несмотря на все пережитое, он продолжал хорошо учиться, обладал развитым интеллектом.
Ширяева - председатель Новосибирского отделения Ассоциации детских психиатров и психологов, лауреат Всероссийского конкурса памяти матери Терезы «Детство без насилия и жестокости» (Фонд Сороса). Не так давно она вернулась с конференции с одноименным названием.
- Ирина Викторовна, если проводятся такие встречи специалистов, значит проблема назрела, и давно. Последние два-три года в нашем городе начинались с убийств детей. Дети все чаще становятся объектами насилия, жертвами. А это показатель явного неблагополучия в обществе.
- Согласна с вами. На конференции привели такие цифры. Начиная с девяносто третьего года, в России происходит примерно по двести детоубийств. До этого времени цифра не превышала ста таких случаев. Насилие над детьми может быть разным, в частности, социальным, когда, например, ребенок с ограниченными возможностями не может находиться среди здоровых детей.
Или еще случай из моей практики. Родители развелись, и года четыре отец ни сном ни духом не помнил о своей дочери. Она с мамой жила у дедушки с бабушкой с восьми месяцев. Бабушка, кстати, педагог. Умирает мать девочки, и отец ее, восьмилетнюю, выкрадывает, скрывает. По сути жестоко вырывает из привычной среды. Два года ребенок не видел бабушку. И это не насилие? Оно может быть и в семье - от жестокого обращения до психологического давления. И сексуальным.
- Если говорить о последнем, то эта тема была раньше если не закрытой, то как бы неприкасаемой. Что происходит сейчас?
- Если вы хотите услышать какие-то цифры, то их не будет. Статистики нет, или она неточна, расплывчата. Потому что это не та тема, которую выносят на люди. Но сексуальное насилие происходит гораздо чаще, чем думают. В семьях, где есть девочки и появляется отчим, такие проблемы не редкость. Когда они появляются, поведение матерей часто типично. Они приходят к нам и жалуются: «Не знаю, что происходит с дочерью, какая-то не такая она стала». Эта фраза для нас уже сигнал. Мамаша чаще всего не расскажет, что ее муж развратил дочку. Но когда мы все-таки выясняем, слышим вместо зова о помощи вопрос: «А как же мы теперь жить будем?» Одна дама из состоятельных кругов даже сказала: «А на что я жить буду?» В семьях низкого достатка все более откровенно. Причем сексуальное насилие, как и любое другое, воспроизводит самое себя. В одном из районов области подросток моложе четырнадцати лет изнасиловал шестилетнюю сестру. Выяснилось, раньше с ним поступили точно так же. И большинство таких фактов скрываются. Если бы у нас был центр помощи детям - жертвам насилия и жестокого обращения. Если бы у нас была традиция обращения туда. Если бы дети знали, что там им помогут... Ведь даже в школах далеко не всегда учитель обратит внимание, что ребенок явно в депрессии, бледный, невыспавшийся, не хочет идти домой...
- Насколько я знаю, Ирина Викторовна, до следствия и тем более до суда доходят единицы дел по статьям о сексуальных преступлениях. Кроме изнасилований.
- Я пыталась как-то выяснить, сколько детей и подростков подверглось изнасилованию в нашем городе. Оказалось, что эта возрастная категория в статистике не выделяется. Выходит, государству, обществу безразлично, сколько юных граждан стало жертвами столь жестокого преступления. Что уж говорить просто о развратных действиях. Когда расследовалось дело мальчика Саши, пострадавшего на всю жизнь от собственного отца, я увидела, сколь непрофессионально, безграмотно действовали работники правоохранительных органов. Мало того, что первые беседы были проведены без педагога, что недопустимо с точки зрения закона. Представьте себе, у девятилетнего ребенка строго спрашивают: «Ты мне говорил, что папа с тобой это делал, когда ты начал ходить. А сейчас говоришь по-другому». Но вы поймите, ребенок не может все точно помнить в три, в четыре года. Ему задают другой вопрос: «А почему ты раньше никому не сказал, что у тебя с папой происходило?». Мальчик не сразу, но ответил: «Я думал, может, так со всеми бывает». У него снова требуют ответа, сколько раз, когда отец с ним «развлекался». Этот вопрос мог задать только профан, не учитывающий ни ситуации, ни возраста ребенка! Ребенку говорят на очной ставке: «Вот твой папа, он тебя любит». А мальчик кричит: «Он мне не папа!» Никому не важно, что он травмирован, что он в жутком длительном стрессе, его все спрашивают и спрашивают...
Сексуального насилия становится больше, значит и дел будет больше. Поэтому должны быть и следователи со специальной подготовкой, чтобы, расследуя преступление, не усугубить беду жертв, их нравственные страдания. Ведь не секрет, и об этом появлялись материалы в прессе, что детей используют в порнографии. Чаще воспитанников детских домов...
- Что же нужно знать родителям, самим детям, учителям в школе, чтобы хоть как-то предотвратить сексуальное насилие? Могут ли здесь быть какие-то действенные советы?
- Детей нередко растлевают близкие: родственники, знакомые, соседи. Не нужно оставлять детей надолго какой-то родне, каким-то дядям. Маленький ребенок, дошкольник не понимает, что с ним делают, его можно уговорить, подкупить конфетами, обещанием игрушек. И малышам, и детям постарше нужно внушать, что они не должны ни с кем посторонним никуда уходить, ни под каким предлогом. Ни щенков посмотреть, ни на машине прокатиться. Жуткое судебное дело слушалось в одном из районов области. Девятилетнюю девочку знакомый односельчанин пригласил на самосвале прокатиться. Он ее искалечил на всю жизнь, и физически - делали несколько операций, и нравственно. Так потом в суд куча родни пришла - защищать насильника.
Детям надо внушать, что они ни при каких обстоятельствах не должны позволять, чтобы к ним прикасались посторонние люди, тем более снимать по их просьбе одежду.
Часто жертвами насилия становятся девочки из семей, где в ходу грубые, жесткие методы воспитания. Вспоминаю одну тяжелую историю и, похоже, уже сломанную судьбу. Стоило этой двенадцатилетней девочке чуть задержаться, как отец орал на весь дом: «Ты проститутка!» Видно, у него были свои какие-то глубокие психологические проблемы. Девочка, запуганная в семье, искала тепла и любви. И нашла, подружившись с мальчиком постарше. Он склонил ее к сожительству, а потом рассказывал о своих успехах приятелям. «Шлюха», - в глаза говорили ей все. Потом на чердаке школы группой изнасиловали девочку. И не один раз. А это уже проявление агрессии - желания властвовать, унизить, подавить другого. У девочки сломанная психика. В душе она себя презирает. А потому откликается на любое внимание, расплачиваясь своим телом.
У некоторых детей мы видим уже явно сексуализированное поведение. Там, где в семьях нет душевности, преобладает жестокость, ребенок реагирует на знаки внимания постороннего. Его используют, а взамен он получает суррогат любви. Его поведение невольно приобретает сексуализированную окраску, кокетство, заигрывание.
- Ирина Викторовна, я понимаю так, что во многом в сексуальном насилии надо винить родителей. Их неумение, нежелание быть душевнее, внимательней со своими детьми. То есть все те же банальные причины педагогической безграмотности.
- По сути так. Но мы, психотерапевты, не можем усиливать в родителях чувство вины, а должны помочь разобраться, что происходит и что нужно сделать для разрешения ситуации. Унижение, как и насилие, воспроизводит унижение. А униженный станет или жертвой, или насильником.
- И все же, как при многочисленных наших структурах - инспекциях, комиссиях - сделать так, чтобы сексуальное насилие стало уменьшаться? Возможно ли такое вообще?
- Структур, действительно, много. Но работают они все в своих нишах, не пересекаясь. Должна быть какая-то одна служба: общественная приемная по защите прав детей или центр, где работали бы медики и юристы, педагоги и психологи. Куда могли бы без стеснения прийти дети и родители. Думаю, нужно создавать многопрофильные, независимый экспертный совет, чтобы в сложных случаях в интересах ребенка разбираться вместе. Но будет ли это?
***
А выход есть, намечается. В шести российских регионах, пока что, появилась новая государственная должность - уполномоченный по правам ребенка. В Волгограде она введена указом главы администрации. В столице совсем недавно, в апреле, одобрен проект закона о такой должности. В России традиционно любят детей, но при этом бывают к ним чудовищно равнодушны. И мы, в нашем отечестве, как всегда опаздываем. Конвенция о правах ребенка была принята ООН еще в 1989 году. В Швеции, например, тогда же создан государственный Институт по защите детей. У нас же, как всегда, спячка и раскачка.
