На экраны вышел многосерийный фильм о том, кто обладал редким умением видеть в вождях людей. А в людях – перспективы установления нового мирового порядка. Сложно сказать, похож ли экранный Троцкий (настоящее имя – Лейба Давидович Бронштейн) на реального прототипа – это вопрос для историков. Ясно одно – Хабенский играет фигуру неоднозначную, болезненно самолюбивую, где-то фанатичную, отталкивающую и склонную к неожиданным поступкам.
«Кумиры при близком рассмотрении разочаровывают, – говорит его персонаж. – И чем могущественнее кумир, тем больше разочарование».
Авторы сериала акцентировали внимание на ключевых моментах судьбы Льва Троцкого: тюрьма, ссылка, жизнь в эмиграции, знакомство с Лениным, Гражданская война, Брестский мир и Мексика.
Начинается рассказ с 1940 года, из Мексики. К престарелому Троцкому с просьбой об интервью обращается канадский журналист Фрэнк Джексон. Фрэнк – убежденный сталинист, но Лев Давидович соглашается на общение. А далее Троцкого накроет волна флешбэков и гостей из прошлого – вероятно, все это предвестники скорой смерти. Герой вспоминает свою жизнь и по ходу разговора, кажется, кое-что переосмысливает в ней.
По сути, перед нами психологическое исследование личности лидера, а никакой не байопик. Зритель может проследить трансформацию невзрачного тщедушного человека с мечтой о всеобщем счастье в расчетливого и сильного харизматичного самца, который говорит о русском народе, как о курсистке, которая сама не знает, чего хочет на самом деле.
В недавнем сериале «Гений» о жизни Эйнштейна используется тот же прием; нам демонстрируют набор исторических деятелей, с которыми, возможно, как-то пересекался Троцкий: Фрида Кало, Ленин, Сталин, Керенский, Фрейд. Каждый из персонажей, с которым сталкивает судьба Льва, накладывает свой отпечаток на личность революционера.
Фрейд в самом начале истории пророчит Троцкому карьеру серийного убийцы или религиозного фанатика. Между тем, к моменту этой встречи у герра революционера давно уже нет никаких чувств – ни любви, не жалости, ни сострадания к жертвам. Только один голый расчет. Был слабым – стал сильным. Боялся смерти – теперь не боится умереть. А кто не боится умереть? Тот, кто уже мертв.
Ирония судьбы – идеалист, который верил в человечество, в идеалы добра и свободы, постепенно превращается в того, чье имя он взял как псевдоним в начале своей революционной борьбы. И кого хотел вообще-то уничтожить. В этом и проявляются особенности произвольной номинации – а известно, как корабль назовешь, так он и поплывет. И, конечно, плох тот революционер, который боится утонуть в реках крови.
Наличие Константина Хабенского в сериале спасает фильм – к сожалению, ни в режиссерском, ни в сценарном плане картину нельзя назвать удачей российского кино.
Режиссеры Александр Котт («Брестская крепость») и Константин Статский («Мажор») давят на динамичность и используют, например, элементы инфографики для того, чтобы зритель понимал, кого он сейчас видит на экране.
К сожалению, как раз инфографика здесь необходима – потому что, вроде бы исторические, персонажи в большинстве своем получились невнятные, малоузнаваемые и плоские, то есть одномерные. А когда появляется Евгений Стычкин в роли Ленина, и вовсе просится табличка «актер Евгений Стычкин», потому что рыжая прожорливая физиономия ну никак не похожа на исторического Владимира Ильича. А молодой Сталин промышляет грабежами. Вообще в кого ни ткни на экране – попадаешь в подлеца или маньяка. На их фоне Троцкий выглядит падшим, но все же ангелом во плоти.
Вероятно, сделано это еще и для того, чтобы глупый зритель (то есть неразумный народ, который, как мы помним, сам не знает, чего хочет) – получше себе уяснил, какими омерзительными героями наполнена советская история.
А чего в сериале много, так это секса. Судя по мнению сценаристов, секс для Троцкого был чем-то вроде истинного смысла жизни («Заставьте массы вас хотеть, и они изменят для вас наклон земной оси!»). Именно ради этого самого секса Лев и затеял революцию, а никак не ради разрушения порядка, выстроенного на неравноправии людей.
И недаром на заднем плане маячит фигура Фрейда, которая, к слову, тоже не очень-то напоминает реально существовавшего психоаналитика.
