|
| Фото Михаила ТУЛЬСКОГО |
Шоу-бизнес после нефтяного самый мутный - непонятно, кто чего качает и в какой момент какие деньги получает. И чтобы в нем выжить, требуется глубокий психологический подход. Даже к сугубо техническим вещам. Например, к звуку.
Когда в Новосибирск в очередной раз приезжает «звезда» российской сцены, гастрольные менеджеры в первую очередь звонят Олегу Лапину. Например, Кортнев обращался к нему 22 раза, Сукачев - 11, «Чиж» - 9, «Чайф» - 8, Владимир Кузьмин - 9 раз. Потому что создаваемый Лапиным обволакивающий прозрачный звук действует на зрителя чуть ли не как наркотик.
Этот человек не просто звукорежиссер. Он - крупнейший в Новосибирске специалист в области звука. В начале 90-х, когда в нашем городе вообще не было мощной звукоусиливающей аппаратуры для стадионов и больших концертных площадок, именно Лапин «своими руками и головой» обеспечил ею Новосибирск.
Этого человека не устраивают полуварианты. Ему чужды стереотипы, зато стали родными стереосистемы.
- Олег Борисович, расскажите, как судьба свела вас со звуковыми колонками.
- За то, что попал в мир звуков, я прежде всего благодарен своему брату. Он купил мне орган, когда я был в восьмом классе, и велел учиться играть на инструменте. Я поначалу отказался, и ему пришлось применить «силовой метод». Брат хотел мне добра.
Спустя какое-то время мы с друзьями организовали школьную группу и стали играть. Мощности не хватало, требовалось усилить звук. Тогда я залез на высокий железнодорожный столб и снял с него рупор-«колокол». На улице нашел фанерные ящики, установил в них радиодинамики из кухонных «скворечников» - так получилась первая колонка, которая и по размеру была больше обычных домашних. Представляете, орган зазвучал через «колокол»! Это было по-настоящему жутко, но для нас - круто.
А потом меня позвали в ансамбль старшеклассники нашей же школы. Они работали на КИНАПовской аппаратуре, играли на двух гитарах, бас-гитаре, и еще один человек пел - им не хватало органолы. Мы стали выступать не только в родной, но и в соседних школах и зарабатывать на свадьбах. Деньги я сразу начал вкладывать в развитие.
- Профессиональное образование у вас со звуком и музыкой не связано. Как получилось, что вы вернулись к этому занятию, более того, достигли определенных высот?
|
| Олег Лапин. Фото Михаила ТУЛЬСКОГО |
- Неужели добились успехов самостоятельно?
- Нет, конечно. Мне повезло, например, работать три года в оркестре Владимира Толкачева - за это время я будто прошел целый институтский курс знаний по восприятию живого звука, научился чувствовать исполнителя.
Мне повезло познакомиться с Розенбаумом десять лет назад. После своих гастролей Александр, которого я вообще считаю «крестным отцом» моей команды, познакомил меня с питерскими разработчиками звуковых систем, с тех пор я в этом бизнесе. Я благодарен тому Новосибирскому комитету по делам молодежи, который профинансировал мою деятельность, помог встать на ноги.
Сейчас я работаю с Юрой Исаковым, он профессионал в технике, когда-то тоже был музыкантом. Он делает усилители по расчетам, а я - по ощущениям. Мы создаем звук, который не вызывает животных инстинктов.
- Приходят на ум коровы, которые бесятся в пустыне из-за свиста дюн.
- Мы все на самом деле животные, и внутри нас сидит сторож. Например, стоит в классе шум и гам, входит учительница и кричит: «А ну-ка, прекратите!» - и тут же ученики замолкают, потому что женщина издала звук на частоте, которая сигнализирует об опасности, звук, от которого хочется покинуть помещение.
Или вспомните феномен Элвиса Пресли - у него были обертоны, для слуха подобные наркотику. То есть понятно, что звук может вызывать приятные и неприятные ощущения. Мы стремимся к такой частоте, которая не мешала бы разговаривать, не заставляла бы орать при беседе.
На определенном этапе уже профессиональной деятельности я решил глубже изучить природу звука на уровне ощущения. В частности, очень помогли занятия по вокалу, на которых в начале 90-х мне разрешала присутствовать преподаватель консерватории Нина Челышева. Вот кто-то из учащихся спел кусочек «материала», она требует что-то изменить, а со стороны непонятно, что именно, чем вариант «да, да, вот так!» отличается от предыдущего. Педагог предложила позаниматься и мне, разъяснила механизм вокала. Я стал петь романсы, распевки - и понемногу начал понимать, как сделать голос сексуальным. Здесь речь идет о подсознательном чувстве привлечения внимания, скрытом от окружающих.
На Западе девушкам, которых принимают на работу секретаршами, выставляют обязательное требование - костюм должен быть закрытым и не демонстрировать телесные прелести. А эффект получается обратный, потому что деловой костюм - самый сексуальный.
- Сейчас вы работаете с живым звуком с помощью технических средств. Каким образом добиваетесь его «сексуальности»?
- Я раскладываю звук на составляющие по ощущениям. Колонки делаю небольшие, они по виду напоминают коробочки противопожарной сигнализации. Но в них вырезана такая частотная характеристика, которая присутствует в голосе: от 800 Гц до 3,5 КГц. С помощью эквалайзера выравниваются ощущения человеческого организма, что позволяет одновременно слушать музыку и разговаривать, не напрягаясь.
Если колонки находятся в противоположных углах огромного зала, а ты гуляешь посреди него, возникает такое чувство, будто магнитофон играет прямо над головой и тебя с источником звука не разделяют десятки метров.
- Наверное, изготовление ваших акустических систем требует больших денежных затрат?
- Вовсе нет. Если верить нашему коммерческому директору, ни в одном другом деле нет 800-процентной прибыли (смеется). Посудите сами - из четырех обрезков обыкновенной ДСП я собираю ящик, устанавливаю динамики, потом обтягиваю трикотажем такого цвета, который подошел бы к интерьеру помещения.
Еще у нас есть такой метод - «шуба». На плиту наносим клей ПВА, сверху насыпаем опилки от той же ДСП, затем, когда подсохнет, еще слой клея. И «зашкуриваем» поверхность наждачной бумагой. Получается как пластмасса, чуть-чуть шершавая, а кроме того, очень красивая и, как защитный слой, практичная. Ну и что касается звукового оформления кафе, баров, аппаратура делается из американских и немецких динамиков.
- А какой у вас подход к озвучиванию концертов заезжих «звезд»?
- Совершенно иной, требующий суперкачества и супермасштаба звучания. Здесь необходимо учитывать уровень московских и заграничных солидных сцен, на которых привыкли выступать артисты с именем.
На основе проекта концертного зала мы разрабатываем математическую модель колонок, с теми техническими свойствами, которые подходят именно в этом случае. Естественно, мы применяем аппаратуру ручной сборки. За рубежом, например, такое оборудование ценится в несколько раз дороже того, что изготовлено на серийном производстве, а в России, наоборот, вдвое дешевле. А боксы наших эксклюзивных акустических систем рассчитаны на то, чтобы максимально повысить КПД звука. Говоря по-простому, это иное звуковое давление и качество.
- Надо ли это столичным музыкантам, привыкшим работать, особенно в провинции, под фонограмму?
- Под «фанеру» поют, как правило, попсовики. Во-первых, «звезда» боится вверить свою судьбу незнакомому звукорежиссеру, да еще с самопальным аппаратом, потому что голос может звучать хорошо не через любой усилитель. Ну а главное, из-за собственных комплексов боится спеть неточно. В студии, записывая альбом, исполнитель пропевает большое количество дублей, а на концерте выдать оригинальный вариант очень сложно. И дело даже не в том, что поп-певец «разевает свой рот как карась на песке», по выражению Юрия Шевчука. Ведь у того же Киркорова есть вещи стоящие, он здорово поет романсы. Расчет у «фанерщика» идет на то, что фонограмма зазвучит более-менее прилично на любой аппаратуре.
- А за Шевчуком, который в последнее время взъелся на Филиппа Киркорова, нет такого греха?
- Нет, Юрий Шевчук поет только «вживую», как и любой другой рок-исполнитель.
Почему верят рокерам? Бутусову, «Чижу», да и Вите Цою, который вообще пел «криво»? Потому что у них задача - поделиться внутренним миром, собственными ощущениями в контакте с реальными слушателями, а не только с воображаемыми в стенах студии звукозаписи.
Поэтому музыкантов рок-групп знают по именам, а позади выступающего на сцене поп-певца сидят подставные люди и делают вид, что играют, им за это и платят. Задача настоящего художника - передать настроение.
