Известие о том, что в Институте русского языка РАН готовится новый «Свод правил русского языка», вызвало бурную реакцию не только журналистов и филологов, но и широкой общественности. Сегодня о предстоящей реформе мы беседуем с преподавателями Новосибирского института филологии, массовой информации и психологии (ИФМИиП).
Пора «чинить» орфографию
 |
Наверняка мало кто из читателей, вспомнив «школьные годы чудесные», сможет ответственно заявить, что его любимым предметом был русский язык. Если верить проведенному недавно в столичных школах социологическому исследованию, у современных учеников эта дисциплина стоит на предпоследнем месте по популярности. Ректоры и преподаватели технических вузов отмечают всеобщее падение грамотности среди студентов и абитуриентов. В чем причина такой ситуации? Можно ли ее изменить?
Кандидат педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой современного русского языка ИФМИиПа Ирина Зайдман считает, что проблема - в неправильной расстановке акцентов составителями школьных программ и методик обучения языку: «Учителя понимают преподавание очень узко - как изучение орфографии и пунктуации. Тем самым они отталкивают учеников от живого языка, от общения. Очень часто на уроках звучит призыв: «Вспомните!» Мы ориентируем детей на заучивание правил и исключений, а не на усвоение законов языка. В результате все больше выпускников школы, хорошо владея другими предметами, не умеют высказать свою мысль, доказать свою точку зрения».
У педагогов даже появился термин «дидактогения» - боязнь обучения. Ученик боится допустить ошибку. Получая отрицательные оценки, он постоянно оказывается в ситуации неуспеха. Как следствие, у него возникает ощущение, что он никогда не научится русскому языку (сейчас речь идет именно об этом предмете). А раз никогда не научится, значит, и не пытается изучить.
Ну хорошо. А при чем здесь реформа? И вообще, что собираются реформировать? Орфографию, пунктуацию, орфоэпию? На страницах некоторых, казалось бы, солидных изданий доводилось читать, что в Академии наук замахнулись на сам русский язык.
- Дело в том, что подавляющее большинство людей отождествляют язык с его письменным костюмом. На самом деле, язык и письмо - вещи совершенно разные, - объясняет доктор филологических наук, профессор Юрий Фоменко. - Реформировать язык невозможно. Он развивается объективно, независимо от волюнтаристских вмешательств тех или иных отдельных личностей. Реформировать можно только орфографию.
Специалисты ИФМИиПа считают, что реформу, затеваемую сейчас, необходимо было провести еще в 20-х годах нынешнего века, тогда для этого были хорошие исторические условия, ссылаются при этом на академика Льва Щербу, который говорил: «Носители каждого языка должны периодически чинить свою орфографию». Во всяком случае, сейчас предпосылок для изменения орфографии больше чем достаточно.
- На сегодняшний день в нашей орфографии набралось большое количество элементов, которые не только не отражают современное состояние структуры языка, но противоречат этой структуре, - считает кандидат педагогических наук, доцент Зоя Леденева.
К таким атавизмам можно отнести правописание жи-ши, ча-ща, чу-щу. Данное написание объясняется произношением, отделенным от нас несколькими веками. Или мягкий знак на конце слов после шипящих. Он остался еще с тех пор, когда вместо «ь» был звук. Звук давно ушел, и мало кто сейчас сможет объяснить, почему на конце слова «рожь» мы пишем «ь», а на конце слова «камыш» не пишем. Еще меньше людей, надо полагать, знают, почему «цыган» пишется через «ы», а «цифра» через «и».
- Мы учим детей орфограммам, которые противоречат современному состоянию языка. Тем самым разрушаем лингвистическое чутье, уничтожаем фонематический слух. Объяснить не можем - заставляем заучивать, - соглашается с коллегой Ирина Зайдман.
Орфограммы с возу - языку легче?
Собственно, вся реформа задумывается для того, чтобы облегчить жизнь людям, не шибко дружным с русским языком сейчас, а также учителям этих людей. Орфографию планируется упростить: по максимуму избавиться от исключений, подобных вышеупомянутым «цыгану», «парашюту» и прочим словам, написание которых труднообъяснимо; отказаться от дефисов в сложных словах типа ретро-, авиа-, медиа- и так далее.
Новосибирские педагоги-словесники обеими руками «за» реформу: «Дух захватывает, когда представляешь, сколько времени, сил, нервов освободится у учителей и учеников для того, чтобы заниматься РУССКИМ ЯЗЫКОМ как средством формирования, передачи и выражения мыслей. Вот что такое на самом деле русский язык. А не громада правил и исключений, которые нужно зазубривать».
Однако есть некоторые нюансы. Их приводит в качестве аргументов «против» Юрий Фоменко: «Нужна ли реформа орфографии в наши дни? Я в этом не уверен. Боюсь, что потерь окажется больше, чем выгод. Во-первых, это расшатает орфографические навыки всего населения и в первую очередь школьников. Они вновь убедятся в том, что орфография не незыблема. Что ее устанавливают люди. Затем школьник будет рассуждать примерно так: «А чем я хуже тех людей? Почему я не могу установить для себя свои собственные правила?» Во-вторых, понадобится сплошное переучивание педагогов, журналистов, научных сотрудников, всех тех, кто работает с языком. В-третьих, нужно будет перепечатывать всю учебную и специальную литературу».
Матерщина - богатство или балласт языка?
Тем не менее многие чересчур ретивые реформаторы желают не только упростить, а может, и вовсе опустить орфографию, но и - тут сложно разобраться: примитивизировать или обогатить - русский язык введением в литературный обиход матерных слов. Рассуждают: мол, все равно все их используют. Причем не только люди, от изящной словесности далекие, но и писатели, и журналисты. Так, может, хватит ханжески ставить многоточие в тех местах, где должен быть мат?
- Нет, нет и еще раз нет! - таково мнение Юрия Фоменко. - Матерная лексика, по определению самого народа, - это лексика неприличная, грубая, оскорбительная. Если я пользуюсь матерной лексикой в присутствии других людей, я их оскорбляю, демонстрирую неуважение к ним. На что имеет право писатель или журналист? Он имеет право на частичное использование неприличных слов как характерологических деталей. Но допускать полное воспроизводство?! Обогатить русский язык, привнести в него что-то позитивное матерная лексика не может. Она и так входит в язык, но находится на его периферии. Воспитанные и образованные люди к этой периферии не обращаются.
Я русский бы вы... только за то,
что знать не могу из-за лени
И все-таки, быть неграмотным - так ли это страшно? Вспомним любимого всеми книжного героя Шерлока Холмса, который не знал многих общеизвестных вещей и говорил при этом, что человеческая голова подобна чердаку. Кто-то тащит туда всякий ненужный хлам. Кто-то складывает на свой чердак только необходимые вещи и строго следит, чтобы там не было ничего лишнего. Многие молодые люди сейчас рассуждают подобно Шерлоку Холмсу: зачем мне русский язык, если я собираюсь стать компьютерщиком (химиком, физиком, коммерсантом)?
По убеждению наших собеседников, неумение грамотно писать - не трагедия, хотя и большой пробел в культурном багаже человека. Все тот же академик Щерба писал: «Значимость орфографической грамотности у нас преувеличена».
- Не так страшно, если кто-то где-то не поставит запятую, - рассуждает Юрий Фоменко. - Гораздо хуже, когда телеведущие говорят Вероника (с ударением на второй слог) вместо Вероника (с ударением на третий) или «...обувь для детей отечественного и импортного производства». Интересно, как отличить, отечественного производства ребенок или импортного?
И, наконец, резюме: предстоящая реформа орфографии (если, конечно, ее утвердят в Министерстве образования и в Академии наук) создаст ситуацию уменьшения затрат на изучение орфографии и высвободит эти силы на изучение русского языка как средства общения. Задумка неплохая, не правда ли? Посмотрим, что получится.
P.S. В случае принятия реформы «переходный период» продлится 2-3 года. В это время можно будет писать и так и этак. После того как новые правила вступят в абсолютную силу, написание «по-старому» будет считаться ошибкой.
Историческая справка
Изменения в русскую орфографию вносились много раз. В Петровскую эпоху вместо одной азбуки появилось две: церковно-славянская и «гражданица». Петр первый беспощадно удалял «лишние» буквы, собственноручно правил остальные, подгоняя русскую азбуку к латинскому строю.
В начале ХХ века большевики устранили некоторые буквы, которые уже не выражали звуки («ъ» в конце слов) или обозначали такие звуки, которым соответствовали другие буквы («ять», «фита»).
В 60-е годы перед советскими языковедами тоже ставилась задача «усовершенствовать и упростить» существующую орфографию. Однако случайно попавшие на страницы газет некоторые идеи, например, унифицировать написание слов со звуком «Ы» после «Ц» (огурци) свели реформу на нет.
В настоящее время сотрудники Института русского языка, изучив тенденции письменной и разговорной речи, пришли к выводу, что правила правописания, узаконенные в 1956 году, в значительной степени устарели.
